Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского
Шрифт:
Так почти беззвучно, только шевеля губами, он молился до рассвета.
На следующий день стояла такая же тёплая солнечная погода, как накануне, только во вчерашнюю благодать вкралась беспокойная неопределённость. Как только Сергий ушёл к реке за водой, иноки, прервав все работы, собрались возле церкви. Инициативу взял в свои руки Онисим как старший по возрасту и по времени пребывания на Маковице:
— Будем говорить с Сергием, как решили.
Некоторые неуверенно согласились:
— Надо, пора уж…
— Сколь можно без игумена…
Никодим, наблюдавший за
— Идёт!
— Господи, помоги нам, — Онисим перекрестился.
Подойдя к келье Ерофея, Сергий снял с коромысла одно ведро и поставил у порога. Второе отнёс к себе, пройдя мимо собравшихся иноков. Только потом, выйдя на порог, спокойно посмотрел на братьев. Он догадывался о предстоящем разговоре, знал, сколь трудным он будет, но ничто не выдавало его переживаний.
Первым к нему подошёл Онисим, за ним остальные. Не скрывая волнения, Онисим молвил:
— Брат Сергий, выслушай нас.
— Слушаю, — спокойно ответил Сергий.
Онисим низко поклонился:
— Не можем мы далее жить без игумена. Исполни наше сердечное желание, будь нашим игуменом, будь наставником душ наших.
К нему присоединился Мефодий:
— Мы будем каждый день приходить к тебе с покаянием и открывать перед тобою нашу совесть, а ты будешь подавать нам прощение, благословение и молитву.
— Мы желали бы видеть тебя ежедневно совершающим Божественную Литургию и от твоих честных рук причащаться Святых Христовых Тайн, — вступил в разговор Яков.
— Таково наше общее сердечное желание. Не откажи нам в этой милости, — сказал в заключение Онисим и поклонился.
Сергий вздохнул и со смирением в голосе ответил:
— Братья мои! Не от труда и подвига убегаю я, а считаю себя недостойным такого сана. У меня и помысла никогда не было об игуменстве. Одного желает душа моя: умереть здесь простым чернецом. Не принуждайте же меня! Оставьте меня Богу, пусть Он, что хочет, то и творит со мною.
Озадаченные иноки стояли молча, опустив головы. Тишину нарушил Андроник:
— Зачем ты отказываешь исполнить наше общее желание? Ведь ты основатель обители сей, будь же ей и настоятелем.
— Твоя добродетель собрала нас сюда, она же пусть и управляет нами, — добавил Мефодий.
Онисим оглянулся на братьев, как бы прося их поддержки, и твёрдым голосом произнёс:
— Вот наше последнее слово: или сам будь нам игуменом или, если не хочешь, иди испроси нам игумена у святителя.
— Не обессудь, — Мефодий попытался смягчить слова Онисима. — Мы не знаем, как сложится жизнь наша, коли в обители будет другой игумен, а не ты. Ведь мы все пришли к тебе в сие место пустынное, ты и далее будь нам наставником.
Видя, что намерения братьев серьёзные, и не находя для себя никакого выхода, Сергий решил отложить окончательный разговор и примирительно ответил:
— Братья, идите пока с Богом каждый в свою келью. Лучше помолимся все поусерднее Господу, чтобы Он Сам открыл нам волю Свою, и тогда увидим, что делать.
Сергий повернулся и вошёл в келью, закрыв за собой дверь. Иноки стали расходиться.
Когда наступила ночь, Сергий
Сегодня его душа раздваивалась. Так было всегда, когда ему приходилось выбирать между своим желанием, своим видением пути служения Господу и требованиями окружающего его мира. В таких случаях он искал ответ у наставников своих или в священных книгах и находил его. Принимая решение, Сергий всегда совмещал любовь к Богу с любовью к людям, усердно следуя Христу, и Бог направлял его на путь истинный.
Так было и на этот раз. Не находя простого решения, он обратил свой взор к образу Спасителя:
— Господи, научи меня, несмышлёного! Если будет другой игумен, я готов сделаться последним послушником у кого бы то ни было, лишь бы самому не быть начальником…
Сергий опустил взгляд на книгу, но читать не мог — разные мысли терзали его, перед ним возникали новые вопросы: а как быть с просьбой братьев? Что будет большей пользой для них?
Не имея определённого ответа, Сергий напряжённо искал единственно верный выход из тупика, в котором оказались все насельники обители:
— Братья за годы пребывания здесь привыкли к принятым порядкам, а если придёт новый игумен и задумает вводить новые? — размышлял он. — Это может смутить братию, вызвать немало искушений и нестроений. Некоторые из них соблазнятся покинуть обитель и будут блуждать, как овцы без пастыря, и расхитит их мысленный волк.
Ничего не решив, Сергий встал из-за стола, опустился на колени перед образами, прося:
— Господи, направь на путь истинный, помоги принять правильное решение.
И снова он молился до рассвета.
Прошло несколько дней. Как-то утром Сергий сидел на пороге своей кельи и зашивал рясу, порванную накануне в лесу. Подошёл Онисим. Стали собираться другие иноки. Сергий молча продолжал работать.
— Брат Сергий, прости нас, — с поклоном обратился к нему Онисим, — но мы опять будем просить тебя. Ещё до прихода на место сие мы слыхали о твоих подвигах, а теперь и сами знаем труды твои. Ведь ты своими руками поставил эту церковь во имя Живоначальной Троицы, и мы веруем, что в тебе обитает благодать её. Мы все явились сюда только к тебе, за твоим мудрым советом, желая жить по твоему примеру.
Прервав работу, Сергий внимательно слушал, пытаясь отогнать надвигающиеся сомнения.
Разговор продолжил Мефодий:
— Мы пришли сюда, возложив упование на Господа. Сколько вместе мы совершили молитв и положили трудов в этой пустыне, сколько вместе пережили невзгод и испытаний. Потому и желаем совершенно предать себя твоему руководству.
— Ведай, — снова заговорил Онисим, — мы шли сюда в надежде, что ты успокоишь нашу старость и похоронишь наши кости.
— Братья мои, — Сергий встал, — до глубины души тронут я такою вашей любовью. Кто я, грешный, чтобы быть мне иереем Божиим? Как дерзну я на такое служение, перед которым со страхом и трепетом преклоняются и самые ангелы? Нет, это выше меры моей, братья. Простите меня.