Вредители
Шрифт:
– Ты думаешь, эти вредители выберутся из блокнота и всё у меня в доме погрызут?
– Нет, этого не будет. Я просто отрабатывал скоропись.
– Но раз ты так отвечаешь - это возможно?
Кимитакэ хмыкнул.
– Даже если бы я владел этой магией, я бы не стал её показывать - ни тебе, ни кому-то другому?- сказал он,- В наше время это может только накликать беду.
– Ты не должен удивляться, что тебе приходится что-то скрывать,- заметила маленькая Ёко,- Мы все носим маски.
– С масками тоже всё непросто,- заметил Кимитакэ,- Если бы ты изучила этот
– Я думаю, ты это можешь рассказать мне по дороге,- заявила девочка, разворачиваясь на каблуках. И зашлёпала прочь, куда-то вверх по склону.
Кимитакэ поспешил следом. Он не очень понимал, зачем это делает. Может, он всё ещё надеялся отобрать блокнот и тетрадь, что пропали в её безразмерном портфеле.
– Куда мы идём?- спросил он, когда догнал девочку.
– К трамвайной остановке.
– Зачем?
– По домам поедем. Ты, похоже, не заметил, что твоё стояние под мостом уже потеряло всякий смысл. А сейчас по дороге ты мне всё расскажешь.
Кимитакэ ничего не оставалось, как продолжать нести свет просвещения.
– Всё дело в том,- говорил он, почти задыхаясь,- что мы до сих пор наследники культуры древнего Китая. А Небо не всегда говорило с древними китайцами, медиумы - это вообще тема южных племён, вроде Сычуаня. Небо вместо разговоров дарило им внеземные письмена, посылало знаки. Слово «письменность» в китайском языке произносится как «вэнь» и это не только литература. Вэнь - это узор звёздного неба, форма древесных листьев, зловещая игра пятен на боках хищного леопарда. Также есть человеческий вэнь, и это весь декорум культуры. Можно сказать, что есть небесные письмена - это солнце, луна и звёзды, есть письмена земные – это пять гор и Четыре моря, и, наконец, есть человеческие письмена - это и иероглифы, и ритуалы, но самое сложные - это устройство городов и распорядок дворцового быта. Потому что города растут словно сами собой, а дворец должен управлять всей страной, не покидая своих границ. Поэтому в таких делах не обойтись без магии и без письменности. Так мы приходим к иероглифам.
– Это ты ловко заметил!
– Это не я заметил, а каллиграф Чжан Хуайгуань. Он жил во времена династии Тан.
– Да, может быть он это и заметил. Но ты - заметил его. Это тоже что-то значит.
– На самом деле, самые базовые вещи,- пробормотал Кимитакэ и замолк, словно его накрыла смертная тень.
Они уже подошли к остановке. Трамвая пока не было - в военное время они ходили редко.
Ёко развернулась к старшему мальчику, чуть не задев его голову краем зонтика и обдавая промозглыми каплями. Тот терпел с самурайской невозмутимостью. Он подумал, что сейчас она наконец-то отдаст ему блокнот и тетрадку - но вместо этого она помахала той самой чёрной книжечкой.
– Я тебе успела сказать, что у меня здесь?
– Нет,- ответил Кимитакэ,- но думаю, что-то интересненькое.
– А ты тоже всем интересуешься?
– Всем, что имеет отношение к каллиграфии.
Внезапно подкатил трамвай, забитый серой пролетарской публикой. Пришлось забираться, орудуя плечами и зонтиками. Когда двери закрылись и трамвай пополз через
– Ты не делаешь магической каллиграфии,- прошептала Ёко,- потому что боишься или потому что заказов просто нет?
– Я не делаю невозможного.
– У одного знакомого учителя музыки есть для тебя заказ.
– Ты и музыке учишься!..
– Я не сказала У МОЕГО. Я сказала У МОЕГО ЗНАКОМОГО учителя музыки. Ему надо кое-что написать.
– В провинции полно бедствующих каллиграфов.
– Но у меня нет их образцов,- напомнила девочка,- А твоих - целый блокнот и тетрадка.
Кимитакэ уже готовился возразить - но тут двери снова открылись. Ёко оттолкнула его в сторону и выкатилась прочь, в дождливую дымку.
А Кимитакэ потащило, дальше, домой, в район Ёцуя.
И всю дорогу не мог отделаться от вопроса: “А всё-таки, интересно, что она записывает в чёрную книжечку?”
…Вот так и вышло, что Кимитакэ и Ёко познакомились друг с другом - чтобы пережить немало приключений и совершить немало подвигов.
Но они смогли взяться за дело только через месяц - когда они познакомились с третьим героем этой таинственной истории.
Глава 2. Дознание
Похоже, что знакомство с Ёко Атами сильно впечатлило юного каллиграфа. Не просто так уже на следующую ночь после их знакомства ему приснился такой интересный и неожиданный сон, что он с трудом проснулся, неохотно завтракал и чуть не опоздал в школу. Сон надо было записать, пока не забылся, так что Кимитакэ взял с собой дневник и царапал карандашом прямо в трамвае, так, что получился десяток страниц едва читаемой скорописи.
Сам день был по-весеннему сонный и солнечный. Уроков было не много и на них не случилось ничего примечательного.
Поэтому после уроков Кимитакэ решил пойти в библиотеку и немного позаниматься любимой каллиграфией. После потери блокнота и тетради он вдруг ощутил себя словно освободившимся. Словно он очутился перед чистым листом превосходной бумаги.
В библиотеке - всё те же лакированные полки из старого дерева, заполненные превосходными многотомными изданиями каких-то энциклопедий и юридических сборников. Что-то подсказывало, что к ним не притрагивались ни разу. Да и стояли они не для чтения, а чтобы внушить уважение к школе. Ведь её ученики - князья, бароны, будущие министры… Им это читать не обязательно, но когда-нибудь в этих книгах напишут и про них.
Кимитакэ всегда старался сесть в самом дальнем углу, под книгами по истории. Во-первых, какими-нибудь “Материалами по истории русско-японской войны” очень удобно обкладываться, сооружая целую крепость. Он не любил самой идеи, что кто-то может заглянуть на лист, когда он работает.
Во-вторых, была одна тема, которая его интересовала. И всё чаще в последние недели бумага перед ним оставалась почти нетронутой - настолько он погружался в путешествия по энциклопедиям, от одной статьи до другой.