Вредное волшебство
Шрифт:
И тут случились два небольших взрыва.
— Да уж, — сообщил появившийся в результате одного из них башмак.
— Пришло время Домовой Силы! — подтвердил Его Домовое Величество.
— Опять этот говорящий башмак? — Смерть бессильно опустила руки. — На что, спрашивается, годится говорящий башмак?
— На многое! — заинтересованно отозвалась Матушка Гусыня. — Впрочем, некоторые из числа моих знакомых и с людьми-то не знают что делать! Только задерживают понапрасну, — едко добавила волшебница.
— Это был риторический вопрос, — сухо ответила Смерть. — Я-то прекрасно знаю, что
И послышался вой, сначала негромкий, как будто доносившийся издали, но он нарастал с каждой секундой, пока не превратился в оглушительный вопль. Казалось, предсмертные крики тысяч умирающих слились в один. У нас над головами носились черные тучи. Они застилали луну и звезды, и ночь казалась еще темнее. Все превратилось в непрерывный страшный гул, сквозь который, однако, пробивался еще какой-то странный стук.
Смерть расхохоталась.
— Теперь вы у меня в руках! — взревела она. — Уж я поднапрягусь и переправлю вас всех в свое королевство!
Облака у нас над головами слились в одну мрачную тучу. Стук все приближался. Казалось, кто-то бьет в огромный барабан.
— Странно! — прислушалась Смерть. — Но это не имеет значения. Возможно, это еще одно свидетельство моей власти, о котором даже я сама еще не знаю. — Она вновь посмотрела на небо и воскликнула: — Сверкай, молния!
Тучи налетали друг на друга, вспыхивали стрелы молний. Смерть все хохотала и хохотала. А стук все приближался и приближался. Потом послышался раскат грома такой силы, что я упал на колени и закрыл уши руками. И все-таки я продолжал слышать стук! Мои колени ощутили, как дрожит земля.
Смерть хохотала как безумная, купаясь в струях молний. Вдруг она осветилась изнутри. Костлявое лицо сияло так ярко, что невозможно было на него смотреть.
— Пришло время, — прошептала Смерть, и шепот ее был громче крика.
Но теперь и тот таинственный стук в громкости не уступал голосу Смерти. Она подняла голову и услышала:
— Ох ты!
И тут Смерть издала тоскливый жалобный вопль.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
«Любой практикующий волшебник может попасть в затруднительное положение, например на вечеринку, устроенную родственниками жены; или даже в трагическое положение, например оказаться перед разъяренной толпой с недействующим заклинанием на устах. Иногда случается то и другое сразу: разъяренная толпа родственников жены. На этот случай каждый уважающий себя маг должен держать в запасе несколько спасительных заклинаний, которые позволят ему быстро спастись бегством. Но настоящий профессионал поступит мудрее: он обзаведется заклинанием (его следует опробовать на родственниках жены), которое позволит ему вообще не попадать в подобные ситуации».
Смерть исчезла. Над Восточными Королевствами занималась заря.
— Ну и ночка выдалась! — простонала
— А вот и завтрак! — обрадовался Ричард, опрокинул корзинку со светящимися яблоками себе в рот и проглотил их все разом.
Матушка Гусыня с горестным стоном воздела руки к небесам и воскликнула:
— Этого еще недоставало! — Она тяжело опустилась на пень. — Ричард! Я бы в порошок тебя стерла, если бы не была так утомлена.
— Я в чем-то провинился? — не понял великан.
Но волшебница знаком велела ему замолчать. Она подошла к моему учителю, скрывавшемуся в башмаке, и сказала:
— Добро пожаловать в мое королевство, о говорящий башмак! Будь уверен, я найду тебе применение.
— В следующий раз — непременно! — пообещал Эбенезум. С этими словами учитель и Его Домовое Величество исчезли.
— Ричард! — возопила Матушка Гусыня вне себя от гнева.
— Да, Матушка Гусыня? — отозвался великан, с трудом подавив зевок.
— Этот говорящий башмак пытается скрыться! Никто и ничто не скроется от Матушки Гусыни!
— Именно так, Матушка Гусыня! — подхватил согласный хор голосов.
— Выследи этот башмак, Ричард, — велела волшебница, — и доставь его мне, живым или мертвым!
Ричард опять зевнул:
— А нельзя ли мне сперва поспать немного?
— Никаких «поспать» на работе! — отрезала она. — Отправляйся за башмаком немедленно!
— Слушаюсь, Матушка Гусыня. — С большим трудом разлепив веки, великан заковылял в лес.
— Ну а теперь займемся всеми вами, — сказала сказочница и обратила свой взгляд на меня. — Раз уж ты ни за что не соглашаешься попробовать моих яблок, придется слегка изменить сюжет.
Волк застонал во сне. Дракон пошевелился, и его мощный хвост несколько раз просвистел над закутанным в сто одежек Снарксом. Эли села и потерла глаза. Матушка Гусыня мрачно покачала головой:
— Действие сока моих волшебных яблок кончается. Пора приступать к работе.
— И жили долго и счастливо… — прошептал я. Уже несколько часов мне удавалось сопротивляться чарам Матушки Гусыни. Тем не менее я не был уверен, что удастся выстоять, встретившись с ней лицом к лицу. Чтобы удержаться и не произнести двух роковых слов, я постарался сосредоточиться на нескольких важных для меня мыслях: о Нори, об учителе, о ситуации в Вуште, о Голоадской угрозе. Жили… нет, ни за что этого не скажу! Я попытался занять свой мозг более изощренными мыслями: подколы Снаркса, стишки Гакса, образцы творчества Барышни и Дракона. Кажется, сработало.
Матушка Гусыня нахмурилась:
— Кажется, минуту назад я видела здесь единорога… — Она зевнула и прикрыла рот рукой. Значит, тоже притомилась. От усталости она сделалась несколько рассеянной. Какое облегчение! Как будто кто сжимал мою голову в тисках, а теперь отпустил.
Теперь уже все одурманенные яблоками зашевелились. Эли встала, Волк сел и потянулся, Хьюберт расправил крылья. Снаркс катался по земле, запутавшись в своих многочисленных одеждах, а Домовой проделывал нечто вроде утренней гимнастики, бодро подпрыгивая, размахивая ручками и что-то ритмично выкрикивая.