Вредность - не порок
Шрифт:
Нет, ну какая же я все-таки дура! И с чего только взяла, что он протянул руку именно мне? Леди нашлась! А еще этот кот, чтоб ему…
Я послала все эти глупости к лешему и, гордо задрав нос, пошла в лачужку. Правда, чуть не свалилась с крыльца, когда нога провалилась в труху, но на этот раз с помощью никто не спешил, так что пришлось выравниваться самой.
Внутри дом понравился мне еще меньше, чем снаружи. И дело даже не в ветхой обстановке, запахе сырости, который оказалось не под силу изничтожить даже гуляющим от щели к щели сквознякам, или беспардонно разлегшейся у очага мыши. Нет,
— А родители твои где? — недоуменно спросил Алекс Мишку. Дурацкое все-таки имя для девочки!
— Так померли, — пожала она худенькими плечиками и покрепче обвила тоненькими ручонками шею мужчины. — Еще весной.
— Как же ты здесь одна? — всплеснула руками Люба.
Девочка снова пожала плечами и ничего не ответила.
Оправившись от шока, хозяйственная Люба развила бурную деятельность. И уже через несколько минут в очаге живенько затрещал огонь, прогоняя противную сырость. Все, кто оказался в пределах досягаемости, были пристроены к делу: Габриэль отправился за водой, Дармир — расседлывать и кормить лошадей, меня припрягли к приготовлению ужина, а эльфа Любе как-то удалась (тут я просто снимаю перед ней шляпу) отправить за хворостом — того, что собрала Мишка, оказалось явно недостаточно.
Наскоро поужинав гречневой кашей с кусочками неизвестного, но от этого не менее вкусного мяса, мы стали готовиться ко сну. Хозяйская кровать досталась Любе и Дармиру как самым старшим (не по положению, а по возрасту). Эльф улегся на узенькой кушетке, а Мишка полезла на печь. Нам же — в смысле мне, Алексу и Габриэлю, — пришлось расстилать одеяла прямо на полу. Я даже опомниться не успела, как оказалась посередине. «Ну и ладно, так даже теплее», — решила про себя. Да и мышей уже можно не бояться. Пока мы ужинали, Лапус успел устрашить их до нужной кондиции, и теперь до утра эти твари вряд ли высунутся.
Слева от меня устраивался на ночлег ангел. Вернее, устраивал свою ханатту. Я удивленно приподняла бровь. Он что, даже спит с ней?
— Знаешь, привычка спать с оружием иногда может спасти от многих неприятностей, — усмехнулся он, поймав мой заинтересованный взгляд.
— А привычка спать с женой еще и доставляет удовольствие, — в тон ему сообщил Дармир. За что и схлопотал от Любы подзатыльник. Но не угомонился: — Не повезло тебе, Ксюша. Одни властелины да ангелы кругом — что с них возьмешь? Единственный нормальный мужик попался, да и тот эльф. — Еще один подзатыльник.
Измотанная дорогой и непогодой, убаюканная мирным потрескиванием огонька, я уснула сразу, едва голова коснулась скрученного валиком и подложенного под голову вместо подушки плаща. Но, как выяснилось, ненадолго.
Холод пробирал до костей. Это-то и послужило причиной неожиданного пробуждения. А ведь огонь еще не погас. Уже совсем короткие язычки пламени все еще облизывали очаг, создавая вокруг него небольшой круг света.
Я поежилась. Это был совсем другой холод. Не физический, но от этого не менее ощутимый. Словно дыхание спящих здесь людей заледенело. И неестественная тишина, мертвая, одинокая и гнетущая, слышная только магу. Сердце словно тронула ледяная рука. Нечто похожее я ощущала, когда сидела
А потом появились они… Белесые тени соткались прямо из воздуха и зависли под потолком. Повисели минутку, словно приглядываясь к нежданным гостям, и разлетелись.
Именно тени, не привидения. Те даже на первый взгляд более оформленные, четкие. А сейчас над нами реяли просто белые клочья, будто белесые мазки, сделанные нетвердой рукой неизвестного художника. Но основная разница между ними заключается в другом. Привидениями становятся по доброй воле, когда человек по какой-либо причине сам не желает переступить через грань. А тени… они просто не могут уйти, как бы ни хотели. Их держит в нашем мире некая сила, намного более значимая, чем просто их желания. Помочь здесь может только хороший маг, устранив фактор, мешающий переходу. Стоит ли говорить, что я таковым не являюсь?
Когда одна из теней пронеслась прямо над головой, едва не задев меня, я не выдержала и вскрикнула.
— Хорош орать! — довольно бодренько проворчал рядом Габриэль. — Спать мешаешь.
От злости (хотя скорее со страху) я заскрипела зубами. Вот паразит! Готова поспорить на что угодно, он даже с закрытыми глазами их прекрасно чуял.
— А ты еще можешь здесь спать? — ехидно усомнилась я.
— А ты предлагаешь садиться мемуары писать? Или полетать с ними за компанию? — колко фыркнул ангел и отвернулся.
Я старательно попыталась последовать его примеру, но ничего не получалось. Носящиеся над душой — то есть над головой — тени сильно нервировали. Было холодно и страшно. В конце концов я пришла к выводу, что перспектива сойти с ума от ужаса меня не прельщает, и, просверлив взглядом равнодушный затылок Габриэля, решила поискать сочувствия в другом месте. Я принялась тормошить Алекса.
Но этот даже проснуться не соизволил. Только проворчал что-то невнятное сквозь сон и, придвинувшись ближе, опустил тяжелую руку мне на талию. Как ни странно, это успокоило. И почему он всегда на меня так действует?
Окинув комнатку еще раз взглядом, я решила: «Ладно, пусть летают». Ничего существенного тени нам сделать не смогут при всем желании, разве что настроение подпортят. Так его и так, хорошего, здесь давным-давно не бывало.
Перекатившись на бок, я уткнулась носом в теплое плечо властелина. Последнее, что запомнилось, прежде чем сознание окончательно погрузилось в сон, — жесткие пряди под моими пальцами.
Утро для меня оказалось тяжелым. Причем в самом прямом смысле этого слова.
Все еще сонная, я попыталась потянуться — получилось не очень. Неподъемное одеяло сильно сковывало движения. Зато грело, а для вечно мерзнущей меня это было самое то.
«Что же получается, камушком меня решили придавить, чтобы не убежала?» — Ехидность проснулась раньше меня.
По осторожным шагам, тихим голосам и лязганью посуды я поняла, что пора вставать, и честно попыталась выбраться наружу. Вышло как-то неубедительно — вконец обнаглевшее одеяло зашевелилось, заворчало и еще сильнее навалилось на меня. Я возмущенно пискнула, разлепила глаза и с трудом выдавила: