Времена года

Тири Арпад

Петер Киш нетерпеливо следит за каждым движением толстого мужчины в черном пальто, но лица его не видит.

Могилу он копает, что ли? Или закапывает свое добро? А может, роет себе убежище? Односельчанин или чужой?

Петер потихоньку крадется ближе, узнает этого человека в черном и с облегчением вздыхает.

Это Балинт Каша, тесть сельского лавочника, круглолицый с большим ртом и длинными желтыми зубами, которые он всегда скалит, когда смеется. Рядом со школой стоит его низенький дом с подслеповатыми окнами,

под горой Чобанц у него десять хольдов виноградника.

А в конце долины — восемь хольдов пашни.

Все это принадлежит Балинту, но человек он хороший, хоть и богат. Его зять, господин Пал, часто давал Веронике в кредит продукты, когда она приходила в лавку. Она редко получала от старика поденную работу, зато он никогда не припирал ее в угол подвала и не приставал к ней, как другие. А ему, Петеру, еще в детские годы, старик разрешал взбираться на старого Гидрана, полуослепшего коня.

Что ему надо в этой рощице?

Петер Киш не боится. Если Балинт Каша нападет на него, он ударит его. Ему тридцать лет, а тестю лавочника — пятьдесят. Толстый, неповоротливый. Такого можно одолеть.

Петер спокойно подходит к старику, крепко сжимая в руке консервную банку и зная, что легко справится с противником. У него есть преимущество: он будет нападать, а тестю лавочника придется обороняться.

Тихо и загадочно шуршит прошлогодняя листва.

Старик, нажав ногой на заступ, поддевает на лопату ком земли, бросает его и вдруг улавливает какой-то подозрительный звук. Он вздрагивает, затем осторожно поворачивается на шум.

Петер Киш останавливается у дерева и сверху вниз смотрит на Балинта Кашу.

Старик подается корпусом назад, выставляя вперед лопату. На лбу у него выступает пот, толстые жирные морщины на лице чуть заметно дрожат, и весь он становится хрупким и серым, как брошенная на песок пустая бутылка. Страх старит его еще больше. Из-под шапки на ухо сползла прядь седых волос, из открытого рта торчат редкие желтые зубы.

Позади старика длинный весь в наклейках ящик. Он осторожно пятится к нему, не спуская ни на секунду взгляда с Петера, изучая его долгим подозрительным взглядом.

Проходит минута. Две минуты.

Старик все еще не узнает солдата.

«Дезертир», — дрожа от страха, думает старик и с силой сжимает лопату в руках.

Глаза у него как штыки. Такой может убить. Дезертир способен на все. В руках держит блестящую коричневую банку... Грабитель? Хочет отнять ящик? Нет, он не отдаст его... Убьет лопатой, но не отдаст. Нужно ударить его, ведь у солдата нет винтовки... Правда, в кармане у него может оказаться пистолет, а эта коричневая банка, может быть, настоящая ручная граната?

Балинт в состоянии нервного потрясения. Пот заливает ему глаза, щиплет кожу, но он не шевелится, чувствуя, что одно неосторожное движение может стоить ему жизни.

Почти как на войне.

Петер

чувствует, что старик боится его. Он видит, как подрагивает заступ у него в руках, и тут же успокаивается, но пока с места не двигается.

— Добрый день, господин Каша! — холодно здоровается Петер, недоверчиво глядя на старика.

Тесть лавочника вздрагивает, удивленно открывает и закрывает рот. Любопытным взглядом сверлит угловатую фигуру небритого солдата, но все еще не узнает его. Он силится что-то припомнить, но нет, не может.

Петер Киш подходит ближе.

— Не узнаете? Забыли Петера Киша? Ну? Мужа Вероники Патко...

Старик в упор смотрит на солдата. Взгляд его внимательно шарит по лицу земляка, восстанавливая по отдельным чертам знакомое лицо.

Однажды он видел Петера в корчме, когда тот дрался с односельчанами. Тогда он смотрел точно таким же холодным беспощадным взглядом на своего противника. Как-то Каша заходил к Кишу сказать, чтобы Вероника приходила на поденщину. Тогда он стоял у калитки: такой же печальный, опустив плечи, а однажды сам зашел в лавку зятя попросить дать товар в кредит, и голос у него был таким же холодным и безнадежным, как сейчас.

Да, это, конечно, он, только похудел немного, да под глазами у него залегли глубокие тени.

Старик с облегчением вздыхает.

— Так это ты?.. Не сразу я тебя узнал... — обрадованно бормочет старик, втыкая заступ в землю, и садится.

Петер подходит ближе. Банку консервов он положил обратно в вещмешок и, кивнув в сторону полуоткрытой ямы, спрашивает:

— Что, клад ищешь?

Старик снизу вверх глядит на него, долго не отвечает. Он подозрительно рассматривает солдата, словно все еще не верит своим глазам, потом усмехается и хлопает ладонью по ящику.

— Поможешь?.. Хочу закопать этот ящик.

— Закопать?

— Да.

Петер, прислонившись к дереву, с удивлением смотрит на старика — уж не шутит ли он с ним.

— А что в ящике-то?

Старик некоторое время молчит, словно размышляет.

— Одежда, — отвечает он наконец. — Барахлишко.

— Одежда?

— Да.

Солдат подходит ближе. Остановившись перед Балинтом, показывает на ящик и спрашивает:

— Присесть можно?

Старик неохотно кивает и подвигает руку к лопате: а вдруг все же придется защищаться?

Петер смотрит на тестя лавочника долгим безжалостным взглядом, потом пересаживается на другой край ящика, трогает толстые доски рукой и удовлетворенно кивает головой.

— Крепкий ящик... Из лавки?

— Да.

— Значит, говоришь, барахлишко тут?

— Ну да.

Снова долгое недоверчивое молчание.

— Тяжелый? — осторожно спрашивает Петер Киш.

Балинт кладет ладонь на ручку лопаты и угрюмо смотрит на Киша.

— Вдвоем справимся.

— На чем привезли-то?