Времена грёз. Том 2
Шрифт:
— Принцесса, ваша матушка прибыла во дворец.
Голос горничной звучал глухо и тихо, она бубнила под нос, опустив голову и упершись взглядом в подол своей формы. Уна, услышав о матери, нервно вздрогнула и вцепилась в меня сильнее.
— Не оставляй меня с ней!
— Если она меня выгонит…
Горничная семенящими шагами подошла ближе, нетактично перебив.
— Она просила, чтобы мы предоставили возможность поговорить наедине. Госпожа хочет проверить вашу готовность…
— Она просто хочет меня добить, чтобы даже дернуться не смела!
Поймав трясущиеся в страхе ладони Уны,
— Уна, я всё еще буду с тобой, даже за дверью.
— Ты точно не уйдешь?
— Точно.
— И будешь слушать?
— Конечно буду.
— Обещай не бросать меня после того, что ты услышишь.
— Обещаю.
Громко шмыгнув носом, Уна судорожно вздохнула и, в последний раз, потянувшись, чмокнула в губы, будто надеясь одолжить толику моей храбрости. Горничные, увидев, что я всё-таки собираюсь уходить, отмерли и, засуетившись, наскоро поправили платье невесты.
Норма Макдоннелл, сестра Адама и внучка Леброна, она не похожа была ни на одного из них, словно наперекор выбрав сероватый оттенок лица и такие же пепельно-русые волосы. Аристократку в ней выдавали только темные брови и отпечатавшийся в коже капризный изгиб губ, отмеченный мелкими морщинами, но в целом даже с ними женщина выглядела крайне молодо для своих лет. В матери для Уны и Авеля она точно не годилась.
Я видела ее лишь однажды, в коридорах замка, Норма не любила скопления людей и из своего уединенного поместья редко выбиралась, предпочитая общение через слуг, но когда она что-то выясняла у Авеля, он до конца дня ходил хмурый, как туча. Еще тогда для меня это должно было стать тревожным звоночком, но большую часть сил и внимания съела подготовительная неделя перед свадьбой. Если подумать, всё самое плохое в жизни приходит именно так, неожиданно, без уведомления или ощущения неправильности происходящего. Иногда конечно ощущаешь себя будто на гладиаторской арене, встречаясь с проблемой один на один, но как правило не можешь вспомнить, с чего вдруг ввязалась в это дело и кто решил выставить против тебя такого соперника. Матушка Уны явилась также внезапно, стоило мне перешагнуть порог покоев принцессы, как она скользнула внутрь, стремительно и спокойно, подобно змее. Только когда дверь захлопнулась и достопочтенная мадам открыла рот, я поняла, что стала стражем на неравном, показушном бое.
— О, Солар, как же ты располнела, нам пришлось перешивать платье три раза.
— Извини, мам.
— Какие отвратительные опухшие глаза, ты могла бы хотя бы это не портить.
— Прости, мам.
— Хватит сутулиться, как дворняга, мало тебя учитель хлестала по хребту, в твою пустую голову даже через силу ничего не заложишь. Выпрямись!
— Да, мам.
— Мне передали новость о новом охраннике, это правда? Женщина?
— Да, она за дверью.
— Видимо, ей очень не повезло в жизни, но Авель это правильно сделал, он всегда прислушивается к мнению старших.
— Ты меня продала?
— Не говори глупостей, кто бы тебя купил! Я, между прочим, передаю тебя в руки знающих людей, они прекрасно понимают, с какими трудностями я сейчас сталкиваюсь. Твой отец затянул с помолвкой так сильно, что все приличные женщины твоего возраста либо замужем, либо вдовы, либо в монастыре. И как прикажешь искать тебе мужа, когда любая молоденькая пигалица будет цениться выше, чем ты? Кому нужна старородящая жена? Тем более с таким отвратительным характером.
— Я хотела оставаться свободной и делать, что хочу.
— Зря твой отец не выбил из тебя эту дурь, пока был жив. От тебя и так не требуется многого, выйти замуж и родить ребенка, но даже тут ты умудряешься найти себе испытание!
За стеной послышался стук каблуков и невнятное бормотание. Застыв, словно изваяние, я чувствовала, как жуткая липкая неприязнь словно покрыла кожу грязным, пыльным налетом. Даже с шогготом приятнее было общаться, а тут я даже в диалог не вступила, всего лишь слушаю. Челюсть сжалась так, словно я собиралась колоть орехи.
Где-то рядом, в стайке горничных, раздался едва слышимый всхлип, но его тут же прервал голос Нормы.
— Платье как-то странно сидит, ты точно не беременна?
— Нет, мама.
— Живот этот… ужас, мне придется извиниться перед Кейнами за этот внешний вид. Какой стыд, честное слово.
— Я не полнела, даже наоборот
— Ты ещё поспорь тут! В глаза смотри. Ты принимала те пилюли, что я присылала?
— Нет, меня от них тошнило.
— Так в этом же и смысл! Боги, ну за что мне такая дочь! Почему у меня не родился Авель?
Потому что ты не Лилит и даже ногтя ее не стоишь.
Ньярл…
Это невыносимо.
— Да даже просто сын, а не дочь, он бы явно умнее тебя был. Зачем ты меня так подводишь? Ты вообще не ценишь моих стараний? Столько сил потрачено на тебя, и всё впустую…
Открыв рот, я попыталась набрать воздуха в легкие, ощущая себя так, будто в груди всё сжалось, скукожилось, прячась от мерзкого иррационального страха перед деспотичной матерью. Чувствовала я себя так, словно каждое слово Нормы было пропитано ядом, медленно отравляющим тело.
— Сэра?
Чужой шепот вывел меня из подобия транса. Теплая рука приобняла, пряча в запахе любимого цветочного луга под летним солнцем. Морган пришел как никогда кстати, и один его вид внушал надежду на лучшее.
— Что, в первый раз?
Прислушавшись к голосу матушки за стеной, Грей даже глазом не повел, лишь задумался над чем-то и уверенно выдал:
— Вот-вот выйдет, это ее любимая финальная тема, давить на чувство вины.
— Как вы ее терпели…
Огладив меня по плечам, Морган отстранился и внимательно посмотрел на наряд. Запоздало смутившись, я поспешила поблагодарить его за помощь.