Времена Хокусая
Шрифт:
Я шагнул к выходу. Мой гнев достиг апогея. Мне очень хотелось изо всех сил хлопнуть дверью, но я подумал, что полицейский участок — место кляузное, еще обвинят в порче казенного имущества, и тихонько выскользнул на улицу. Зато у себя дома я так хлопнул дверью, что стены заходили ходуном.
И сразу же раздался истошный визг. От страха я выронил портфель и увидел, что жена вцепилась в столб посреди передней и трясется мелкой дрожью. Нет, она даже не вцепилась, а вскарабкалась — ее ноги на несколько сантиметров не доставали до пола.
Я снова вышел из себя:
— Как тебе не стыдно! Ты
— Д-да-а, — сказала она, заикаясь, — с-сейчас кто-то ходил по крыше…
— П-по крыше? — Почувствовав, как у меня задрожали колени, я уставился на потолок. — Воры?
— Ниндзя, — выдавила жена. — Не веришь? Я своими глазами видела. Открыла окно, а из-под карниза торчит голова в черном капюшоне…
— Галлюцинация! — отрезал я. — Что же он, язык тебе показал? Или что-нибудь еще?
— Как тебе не стыдно! — взвизгнула жена, словно ее резали.
— Это тебе должно быть стыдно. Вполне уже взрослая женщина, и даже не очень юная, а смотришь по телевизору детские передачи. Вот и досмотрелась. Сколько ты уже серий видела? «Лабазник сегуна» или как там ее…
— Не лабазник, а лазутчик.
— Это не имеет значения, — сказал я.
Вообще-то я чувствовал, что несправедлив к ней. Ведь полчаса назад мне до смерти хотелось вцепиться в горло идиоту полицейскому, который не пожелал отнестись с должной серьезностью к метательным ножам. А сейчас, когда подобное происшествие случилось не со мной, я начал высмеивать жену.
— Если не веришь, посмотри сам, — сказала жена, — видишь, снаружи на подоконнике что-то страшное…
— Ну на кой черт сдался ниндзя наш дом? — не отступал я. Нет, подумай хорошенько! Даже если предположить, что ниндзя занялся модным экономическим шпионажем, то я — то тут при чем? Ведь секреты нашей паршивой фирмы давно перестали быть секретами. Наш директор готов грубить о них на всех перекрестках, лишь бы заработать.
— Что ты орешь?! — возмутилась жена.
— Ладно, слезай со столба! Или, может быть, ты и ночевать здесь будешь, как обезьяна на дереве?
Но тут она снова заорала истошным голосом и рухнула ее столба прямо на меня. Ее пальцы, как челюсти бульдога, впились в мою шею мертвой хваткой. По потолку метнулась черная тень. Какое счастье! Это был не ниндзя, а бабочка, трепыхавшаяся под абажуром. Отодрав от себя полумертвую от страха жену, я открыл окно и выглянул наружу. Во рту у меня пересохло, по спине побежали мурашки: под подоконником, в наружной стене, торчал железный предмет сантиметров двадцати длиной, напоминавший по форме листок ивы, — «клин для прыжка», один из инструментов ниндзя.
В эту ночь больше не было никаких особых происшествий. Впрочем, независимо от всех событий я, как и тысячи подобных мне «белых воротничков», должен был вскочить с постели в половине восьмого утра, хочется мне этого или не хочется, и сломя голову мчаться на службу. «Белые воротнички» всегда по утрам вскакивают и бегут, на ходу дожевывая пережаренный хлеб, завязывая галстук, запихивая в штаны вылезающую рубашку, и потом, на перроне, делают последний бросок и втискиваются в битком набитую электричку. А всякие удивительные события — будь то летающая тарелка совершившая
И о том, что случилось со мной прошлой ночью, я лишь упомянул в двух-трех словах, когда болтал с коллегами во время обеденного перерыва. А потом нас захлестнули более важные дела: прогноз бейсбола, наши успехи в игре в маджонк, прибыли, получаемые нашей фирмой, и в связи с этим возможные размеры годовой премии, перемывание косточек начальству, кинозвездам и даже международным политическим деятелям и так далее и тому подобное…
Однако после происшествия с ниндзя у меня возрос интерес к газетам. Я с затаенным трепетом разворачивал скучнейшие серые листы и все надеялся, что, может быть, где-нибудь случилось нечто подобное. Хотя вряд ли потерпевший даст ход этому делу. Ведь и я сам, оправдываясь перед собственной совестью и внутренне ссылаясь на ужасную занятость, не отнес утром в полицию древнее орудие, с помощью которого невидимый убийца пытался проникнуть в мой дом.
Вообще-то я ужасно невезучий: никогда я не вижу ничего из ряда вон выходящего, и ничего удивительного со мной не случается. А вот среди моих приятелей сколько угодно людей, которые видели не то что летающие тарелки или какого-нибудь паршивого марсианина, а даже самые настоящие привидения. Помню, один рассказывал, как вернулся вечером домой — жил он один, квартира была заперта, и окна и двери, — вернулся и видит: сидит за столом некая бледная личность и поедает его ужин. И жадно так ест, просто смотреть противно. Ну, приятель мой и говорит. «Ах, ты, такой-сякой, что это ты тут делаешь?!» И зонтик хватает, хочет его по башке треснуть. А тот и глазом не моргнул, слизнул с тарелки последние крошки, встал и уже на ходу бросил: «Да, я привидение, лет сто назад умер, с тех пор даже корочки во рту не было, теперь ничего, наелся…» И прошел сквозь стену… Правда, после того приятель месяца два лежал в психиатрической клинике, но это уже не имеет значения.
А другому еще больше повезло. Он четыре раза был свидетелем невиданных в истории железнодорожных катастроф. Одну из них ему удалось запечатлеть на фотопленке и потом продать снимки в газету. Бешеные деньги заработал! Хотя в пятой катастрофе он уже оказался не свидетелем, а пострадавшим. Бедняга скончался в больнице от ран…
Вот я и говорю: есть же такие счастливчики! А мне бы хоть незначительное происшествие увидеть, ну, хотя бы как велосипед опрокидывает детскую коляску. Так нет — куда там!
Вот я и подумал, что уж если ниндзя на меня напали, то на других-то и подавно. Потому я и рылся в газетах. И что вы думаете? Я был вознагражден за свое упорство. Почти каждые три дня в отделе происшествий появлялись коротенькие заметки о том, что прохожий был ранен неизвестно откуда брошенным метательным ножом. А однажды появилась большая статья о юноше, ходившем в вечернюю школу, которого ранили довольно тяжело. Тут же была фотография юноши с обмотанной бинтом головой и фотография оружия. Нож как две капли воды походили на тот, который бросили в меня.