Времена не выбирают
Шрифт:
«Вот же черт!» – Об этом он как-то и не подумал, занятый своей суетой. Просто не успел. Не сообразил сразу, начав уже отвыкать от аханских нравов и обычаев. И совершенно напрасно. Совершенно. Это в его глазах Ци Ё маленькая славная девочка, дочь его друга, подруга его собственной маленькой Яны.
Однако в данном случае было совершенно неважно, что думает о ней Виктор. В собственных глазах, но, главное, с точки зрения аханского права и обычая, Ци Ё сегодня стала взрослой женщиной, тем более что ей уже исполнилось десять лет.
«Десять… – повторил Виктор,
– У нее что, и месячные уже?.. – с неподдельным ужасом спросил он.
– Месяц назад, – тихо ответила Вика. – Витя, тебе придется с этим смириться. Она полноправная Ё, и в отсутствие других претендентов она – Первая Ё, а пока не вернется Макс – «А он вернется?» – еще и глава клана. Как я.
– Как ты, – повторил за ней Виктор, уже понимая, в какую пропасть заглядывает.
– И учти, – добавила через мгновение Вика. – Она Чьёр [117] и она сзиждай. [118] Любой ратай, в пределах досягаемости, ее законная добыча и жертва.
– Вот же!
– И ты обязан их ей отдать, – закончила Вика.
– Они пленные, – попробовал возразить (Кому? Себе? Ей?) Виктор.
– А ты – князь Яагш, главнокомандующий аханской армией и друг ее отца, жемчужного господина Ё.
– Я приказал Йфф готовиться к выступлению, – сказал он вместо ответа. – Всеми силами.
117
Чьёр – 1. Стальная дева – фольклорный образ. 2. Боец (обычно женщина), наделенный от природы особыми уникальными физическими и психическими способностями.
118
Сзиждай – кровник, мстящий за смерть матери.
– Куда?
– Для начала на Той'йт.
– Ты не прав, Витя, – возразила Вика. – И сам знаешь, что не прав. Просто у тебя горит сердце.
– Вероятно, это от бессилия, – признал он.
– А вот это уже преувеличение, – не согласилась Вика.
– Хорошо, – немного помолчав, сказал Виктор. – Я подумаю.
– Прилетишь?
– Да, часов около двенадцати.
– Жду. – Улыбка окрасила ее голос, и он снова зазвучал, как песня дивной, из неведомых краев прилетевшей птицы.
Когда Виктор подошел к главному корпусу гостиницы – четырехэтажному зданию в колониальном стиле – уже светало.
Как-то незаметно, буквально нечувствительно, ночь прошла.
Он оглянулся на светлую полосу, обозначившую встающее над морем солнце, и вошел в лобби отеля, которое тянуло максимум на название «вестибюль». Впрочем, здесь было чисто и даже уютно.
«Вот именно! Чистенько, но бедненько. Зато без претензий, – утешил он себя. – И фрак носить не надо».
Он прошел лобби насквозь, махнув рукой, чтобы не вставали,
– Девушка, – сказал в никуда, активируя связь. – Дайте-ка мне барона Счьо.
– Лейтенант Глиэр, ваше высокопревосходительство, – откликнулся из заоблачных высей низкий баритон.
– Рад за вас, офицер, – сказал Виктор, переходя на гегхский. – Барона Счьо, пожалуйста.
– Прошу вас, господин главнокомандующий.
– Спасибо.
– Доброго времени суток, барон, – сказал Виктор, услышав сигнал подключения.
– У нас девять часов утра, – сообщил Счьо. – Почти. Доброе утро, князь.
– Барон… – Виктор все-таки достал трубку снова и стал ее неторопливо набивать душистым вирджинским табаком. – Не то чтобы в мои планы входило вас торопить, но обстоятельства заставляют нас быть несколько более поспешными, чем мне хотелось бы.
«О как!»
– Я понимаю. – Счьо не был удивлен и расстроен не был тоже. – Мы работаем во «фронтовом» режиме, но должен заметить, что объекты оснащены первоклассной защитой. Очень серьезные печати. Тем не менее первый уровень мы уже прошли. Доламываем второй. По мнению экспертов, следует ожидать не более четырех уровней защиты. Так что, по моим расчетам, сегодня вечером вы получите мой отчет, хотя я и не ожидаю, что мы найдем что-то особенно интересное. Но это неважно. В полночь объекты станут доступны жемчужной госпоже Ё.
Ну что ж, барон был плоть от плоти Аханской империи. Он был носителем ее духа, и то, о чем Виктор – за суетой – забыл, Счьо знал с самого начала и принимал как данность. Факт жизни – не больше, но и не меньше.
– Спасибо, барон, – поблагодарил Виктор, пытаясь смириться с неизбежным. Однако в нынешнем своем, земном, статусе, переваривал он такие вещи с трудом, если вообще мог переварить.
Он посмотрел в парк. Где-то там, в темноте, сидел под деревом «кузен» Макса, но идти к нему сейчас Виктору не хотелось. Не сейчас, не этим утром. Потом. Может быть, днем или, лучше, вечером, непременно. Старик все-таки троюродный племянник Макса, родная кровь, так сказать. Чуть ли не единственный родственник на всем белом свете.
«На этом так уж точно», – поправил себя Виктор.
Но дело было не только в этом, хотя и в этом тоже. Старик пришел говорить от имени целого мира, и не считаться с этим было нельзя. Неправильно. Но ведь было и еще кое-что, причем такое, что требовало к себе очень особого отношения. Маркус носил на груди Ключ, точно такой же Камень, какой вынес Макс из развалин резиденции покойных Ю и какой нашли на мертвом теле ратайского ревнителя.
«Три, – думал Виктор, куря трубку и глядя в темный парк. – Три, а должно быть, если Лика не ошибается – а она вряд ли ошибается, – семь. Значит, семь. Для чего?»