Времена не выбирают
Шрифт:
– Ты устал, – спокойно кивнул Виктор. – Я не в обиде.
– Моя жизнь – ручей, омывающий ваши…
– Умолкни, – прервал его Виктор. – Соберись с мыслями и отвечай на заданный вопрос.
– Пациент… – Лекарь так до конца и не выпрямился и говорил теперь, глядя себе под ноги. – Он шестой. Ранения… Господин лейб-лекарь превзошел самого себя. Такой партитуры для восемнадцати эффекторов еще никто… Я даже не знал, что такое возможно! В академии нас учили, что двенадцать – это предел, но восемнадцать эффективных воздействий в контрбалансе при асинхронном вводе в действие – это!..
– Вернемся к моему вопросу, – мягко перебил
– Он все еще жив. – Лекарь быстро коснулся пальцами левой руки своей щеки («Невероятно!») и, наконец, поднял взгляд на Виктора.
– Что это означает?
– В моих руках он умер бы уже к середине ночи («Признание своего несовершенства, смирение, почтение к старшим»). – В глазах мужчины плескалось безумие.
– Значит? – поднимаясь на третий уровень выражения, спросил Виктор («Объяснись!») и, как оказалось, не ошибся.
Лекарь понял и вопрос, и подтекст.
– У Кша Йарц Кшойнишана [120] тонкое чувство юмора, господин главнокомандующий, – сказал лекарь, изящно балансируя между вторым и третьим уровнями выражения. – Так говорил мой дед.
«Значит, шанс есть, – понял Виктор. – И это хорошо».
– Как звали вашего уважаемого деда? – спросил он вслух.
– Барон Фъя. – Лекарь скачком перешел на третий уровень («Гордость, почтение, память»).
120
Кша Йарц Кшойнишан – дословно: «Знающий природу вещей», или, при другом переводе тех же слов, «Видящий дальше/глубже грубых сущностей» – эвфемизм, принятый в среде аханских интеллектуалов для обозначения бога Айна-Ши-Ча.
– Вытяните этого парня, – Виктор демонстративно заговорил на простонародном сленге, грубом и убогом, но зато однозначно выражающем любую доступную плебсу мысль, – и ваши внуки будут произносить это имя, имея в виду вас самого.
Он отвернулся от лекаря – больше им просто не о чем было говорить – и посмотрел на Ульрику. Все время разговора, она, по-видимому, пыталась понять хоть что-нибудь из того, что сказали друг другу Виктор и, «будем надеяться», будущий барон Фъя. То, какого напряжения ей это стоило, было видно по ее лицу, но что она слышала на самом деле? Пение райских птиц или кряканье серых уток? Восприятие аханских языков землянином, с ними не знакомым, было Виктору не вполне понятно. Сам он, как нетрудно догадаться, воспринимал их несколько иначе.
– Меня зовут Виктор, фрейлейн, – сказал он по-немецки, обращаясь к женщине. – Как насчет рюмочки чего-нибудь более крепкого, чем кофе?
– Я бы не отказалась и от кофе, – ответила она серьезно, вероятно, пытаясь понять, кто он такой и чего от нее хочет.
– Ульрика, так вышло, – Виктор пожал плечами, показывая, что сам он тут ни при чем, – что сейчас я здесь самый главный. – Самый, – повторил он. – Но не для вас. Для вас я просто Виктор. Скажем, старший товарищ. ОК?
Женщина кивнула, но было видно, что она все еще озадачена и насторожена.
– Пойдемте, – пригласил ее Виктор и сделал жест рукой, указывая на выход.
– Куда?
– Да куда угодно, – снова пожал плечами Виктор. – Тут есть пара мест, где можно спокойно посидеть,
– Пойдемте, – снова позвал он, так как женщина продолжала неподвижно сидеть на диване. – Вас все равно к нему пока не пустят. Пойдемте!
– Хорошо, – согласилась наконец Ульрика и встала.
Одета она была в какое-то тряпье, которое, скорее всего, ей дали прямо здесь, в «больничке». Впрочем, даже в этом «рубище», усталая и измученная физически и морально, она оставалась очень интересной женщиной, необычной и чертовски привлекательной.
«Непорядок!» – решил Виктор.
– Секунду, – попросил он Ульрику и снова, в который уже раз за этот день, активировал связь.
– Двадцать второго! – сказал он диспетчеру по-английски, чтобы Ульрика могла его понять. – Карл, будь любезен, перебрось вещи наших друзей из Эйлата на «Вымпел-3».
– Да, срочно, – ответил он на вопрос Карла, который сейчас взял на себя всю логистику завершающего этапа операции в Израиле.
– Прошу вас, фрейлейн Ульрика, – сказал Виктор женщине через секунду. – Идемте. Ваши вещи будут здесь часа через полтора-два.
Они вышли из медицинского блока, молча миновали ностальгически обшитый потемневшими деревянными панелями коридор и вышли к лестнице, по которой медленно – Ульрика была действительно на пределе своих сил – поднялись на плоскую крышу гостиницы. Справа, довольно далеко от того места, где они вышли, располагался один из трех оставшихся базе в наследство ресторанов. Сейчас он, естественно был пуст, но ближе к вечеру в нем собирались, чтобы пообедать и обменяться впечатлениями, многие сотрудники «Вымпела». Однако целью Виктора был сейчас не этот ресторан, а расположенная недалеко от выхода с лестницы и прятавшаяся за декоративной стеной, увитой диким виноградом, беседка, выстроенная по приказу Вики еще в самом начале освоения гостиницы. Внутри беседки, между витыми деревянными столбами, подпиравшими навес из циновок, стояли круглый стол и несколько мягких полукресел вокруг него. На полированной столешнице чьи-то заботливые руки уже успели расставить бутылки с французским коньяком и итальянской минеральной водой и какую-то легкую закуску на блюдах под выпуклыми, сверкающими в солнечных лучах, как зеркала, металлическими крышками.
– Заказать вам вино? – спросил Виктор, галантно отодвигая кресло и предлагая Ульрике сесть.
– Спасибо, не надо, – ответила та, садясь в кресло. – Я с удовольствием выпью с вами коньяка.
– Коньяк так коньяк, – кивнул Виктор. – Кофе? Какой?
– Да, спасибо. По-венски.
– Кофе по-венски, – попросил Виктор, сняв трубку интеркома. – И большую чашку кофе по-турецки для меня.
Вообще-то на кухне знали его вкусы, но уточнить никогда не помешает. Этому Виктора научили все его три или даже уже четыре жизни.
Не садясь, он взял, не глядя, одну из бутылок – «что бог пошлет, то и хорошо» – открыл и разлил по бокалам.
– Нам тоже, – попросил из-за спины Кержак, шаги которого Виктор слышал уже с полминуты. Игорь пришел с Татой, и Виктор, не обращая внимания на явное непонимание ситуации, появившееся в глазах Ульрики, разливал коньяк не в два, как она ожидала, а в четыре бокала.
– Мы подумали, – сказала Тата, подходя. – Что вам сейчас компания не помешает.
– Она мне никогда не мешает, – буркнул Виктор и оглянулся.