Временная вменяемость
Шрифт:
— Это была удочка Билли Хаммонда?
— Да. Его мать узнала ее.
Присяжные смотрят на Патти. В глазах у нее слезы — она словно заново переживает те ужасные минуты.
— А что происходило потом?
— Как я уже сказал, была суббота. Мне позвонили домой, и я приехал. Соседка запомнила номер фургона. Мы сразу же выяснили, кому принадлежит машина. Обратились за помощью к военным, они выставили на дорогах блок-посты. Мы не хотели выпускать фургон с Кейп-Кода.
— Получилось?
— Да, — ответил шеф
— Давайте-ка вернемся назад. Вы сказали, что выяснили, чей это фургон. И чей же?
— Фургон принадлежал некоему Гектору Монтеросу. Мы проверили его досье и объявили Монтероса в розыск.
— Что же вы узнали из его досье?
— Протестую, ваша честь! — тут же выкрикнул, вскочив с места, Стэнли.
— Прошу обвинение и защиту, — машет рукой судья, — подойти ко мне.
Мы со Стэнли подходим к столу судьи.
— К чему вы ведете, адвокат? — шепотом спрашивает меня судья Лонг.
— Монтерос числился в списках лиц, совершавших преступления на сексуальной почве, он был педофилом. О чем и было сообщено родителям, в том числе и обвиняемому, до ареста Монтероса. Так что это имеет непосредственное отношение к психическому состоянию обвиняемого.
Судья Лонг качает головой:
— Нет. Я разрешу дать показания лишь о том, что случилось с этим ребенком. Но не о предыдущих деяниях.
Стэнли садится, я занимаю место рядом со скамьей присяжных. Четырнадцать пар глаз устремлены на меня. Присяжные хотят знать, что мне сказал судья. Они хотят знать про Гектора Монтероса то, что знаю я.
Но я не имею права им об этом рассказывать.
— Вчера вы говорили, что Гектор Монтерос был главным подозреваемым по делу об исчезновении Билла Хаммонда.
— Именно так, — отвечает Фицпатрик.
— Были ли другие подозреваемые?
— Нет.
— И их до сих пор нет?
— До сих пор нет.
— Вы также сказали, что надеялись, что Монтерос приведет вас к Билли Хаммонду, так?
— Да.
— Но это оказалось излишним?
— Да. Мы нашли мальчика. Вернее, его тело. Ночью в понедельник, около половины второго.
— Где вы нашли тело?
В зале стоит тишина, слышно только, как льется вода из графина. Тишина обволакивает нас, давит на нас, а шеф полиции ставит графин на место, пьет воду.
— Мы послали людей с собаками обследовать берега канала. Местность начали прочесывать в воскресенье под вечер — как только был обнаружен фургон. Тело оставили под кустом, чуть забросав землей, метрах в ста от электростанции.
Присяжные сидят не шелохнувшись, не сводят глаз со свидетеля.
— Расскажите нам о том, в каком состоянии было тело.
Скрип стула подсказывает мне, что Стэнли снова встает.
— Прошу вас, ваша честь! Это же чистой воды давление на присяжных!
Судья
— Я уже озвучил свое решение, мистер Эд-гар-тон Третий! Эта информация имеет отношение к психическому состоянию подсудимого, и поэтому я считаю ее допустимой. — Судья поворачивается к свидетелю: — Мистер Фицпатрик, постарайтесь покороче. Только факты.
Шеф полиции кивает. И бросает взгляд на Бака Хаммонда.
— Мальчик был связан и обнажен, — говорит он. — В рот ему было засунуто грязное полотенце. На руках и ногах — металлическая проволока. — Шеф полиции вздыхает. — Никаких других следов на теле не было.
Двое присяжных в переднем ряду прикрывают глаза. Остальные двенадцать держатся. Бак сидит, закрыв лицо руками. Патти запрокинула голову, глаза ее прикрыты. Оба они не проронили ни слова.
Шеф полиции утирает глаза:
— Я в полиции двадцать семь лет. Но такого ужаса никогда не видел.
— Протестую! — вопит Стэнли. Он побагровел, жила на лбу взбухла.
— Согласен, — строго говорит судья Лонг. — Мистер Фицпатрик, отвечайте только на поставленные вопросы. Только факты, пожалуйста.
Шеф полиции смотрит на судью, снова утирает глаза.
— Прошу прощения, судья Лонг, — говорит он.
Судья Лонг поворачивается к присяжным:
— Присяжные не должны принимать во внимание последнее заявление свидетеля.
Те согласно кивают.
— Как вы поняли, что мертвый мальчик, найденный около электростанции, — это Билли Хаммонд? — спрашиваю я.
— Мы были в этом практически уверены. Все совпадало. Наверняка мы, конечно, не знали, пока его не опознал отец.— Фицпатрик указывает на Бака.
Я подхожу к Баку, который, собрав все силы, поднимает голову и глядит на шефа полиции.
— Когда он это сделал? — спрашиваю я.
— Практически сразу же, — говорит Фицпатрик. — Когда тело доставили в морг, в два часа сорок пять минут, мистер Хаммонд уже был там. Мы позвонили ему с дороги и попросили как можно скорее приехать на опознание. И вызвали коронера, чтобы провести вскрытие. Мистер Хаммонд опознал тело еще до вскрытия.
— Вы присутствовали при опознании?
— Да.
— Расскажите, как вел себя мистер Хаммонд.
Фицпатрик разворачивается к присяжным:
— Он упал на колени, прижался щекой к полу. Я склонился над ним, сказал, что очень ему сочувствую. Да что скажешь в такую минуту? Словами тут не поможешь.
— Что сказал мистер Хаммонд?
— Мистер Хаммонд ничего не говорил. Только бился головой об пол. Мы втроем его с трудом сдерживали.
— А что было потом?
— Он утих. Поднялся и сел на скамью у входа в прозекторскую. Сказал, что хочет подождать. Подождать Билли, сказал он. Я подумал, что он собирается ждать заключения патологоанатома. Когда я уходил, он все еще сидел там.