Временные трудности
Шрифт:
Наконец, он забрался в заросли и сплёл себе из прутьев и листьев новую наплечную сумку, в которую и сложил уцелевшие кристаллы. Решив, что больше здесь делать нечего, он ухватил голову одной из марионеток и понёс свой трофей обратно к Альмирах. Идти оказалось очень легко, ведь почти к самому озеру вела выжженная и всё ещё дымящаяся просека.
Ци девушки выражала сильную тревогу: Альмирах буквально разрывало от страха и беспокойства. И боялась она явно не за себя. Так что Ксинг подавил мысль устроить сюрприз, зашвырнув к озеру голову или выскочив из
Увидев его живым и здоровым, Альмирах с облегчением выдохнула. Её ноги подкосились и Ксинг, отбросив эту глупую ненужную голову, подскочил к ней в мгновение ока и ухватил, удерживая от падения, за талию.
Это оказалось большой ошибкой. После кораблекрушения одежда Ксинга и так не отличалась особой целостностью, бой ей крепости тоже не добавил. Тонкий нагрудник на Альмирах вообще был сделан из травы, так что через мгновение Ксинг понял: её грудь и чуть выдающийся живот напрямую касаются его тела!
— У тебя получилось! Ты смог! — выдохнула она, ещё не осознав, в каком положении очутилась.
Стражи, в отличие от монстров из кристаллов, с которыми героям приходилось сражаться часами, оказались полными слабаками, так что кровь, разгорячённая этой короткой битвой до сих пор бурлила в жилах. Ксинг прижал девушку к себе ещё крепче — и на этот раз его ничуть не волновал её живот.
Собрав всю оставшуюся выдержку, Ксинг попытался от неё отстраниться — и сделать это оказалось труднее, чем сразиться со всеми зверями Леса Дюжины Шагов. Но Альмирах лишь улыбнулась и сама забросила руки ему на шею. Ксинг ухмыльнулся в ответ и прильнул к её губам.
???
В первый раз, когда Ксинг познал женщину, он чудесным образом избежал главной проблемы, описанной в каждом из свитков и трактатов. Ему было совершенно наплевать на чувства Сифэн, ровно в той мере, насколько той — наплевать на его нежелание на ней жениться. На её телесную боль, как ей — на его боль сердечную. Поэтому он не испытывал никаких колебаний или неуверенности. Ведь что с того, если у него что-то не получится или получится не так? В Могао он возвращаться и так не собирался!
Ну а теперь, несмотря на беременность Альмирах и то, что Ксинг относился к ней бережно, опасался, в отличие от Сифэн, сделать больно, у него уже имелся опыт, причём немалый. Поэтому, увидав, что Альмирах ничуть не против, он действовал осторожно, но уверенно. Ксинг испытывал к русалке самые нежные чувства — пусть не настоящую любовь, так как Мэй, похоже, навсегда осталась в его сердце — но как минимум дружбу, тепло и привязанность. Альмирах являлась первой девушкой в новой жизни, вызвавшей в нём не просто похоть и желание обладания, а те чувства, которые герой должен испытывать к своей избраннице. И если бы не груз из прошлого, тяготивший его душу, кто знает, может, Ксинг и сам бы отправился к морскому царю, чтобы просить руки его дочери, а если понадобится — даже сразиться со всем его воинством. И то, что она живёт в воде, а он на суше, его бы не остановило — он покорил бы саму стихию!
Но,
Поначалу Ксинг осторожничал, боясь навредить ребёнку, чьи потоки ци ощущались очень необычно, совсем не так, как у сына Зэнзэн, его приёмной матери. Списав это на особенности русалок, Ксинг воспользовался другими методами, в изобилии описанными в свитках и не раз опробованными на Сифэн. Только на этот раз он ничуть не чувствовал себя главарём разбойников, встреченным сразу после ухода из Дуоцзя!
Альмирах, вскоре узнав о его опасениях, лишь рассмеялась. К будущему ребёнку, зачатому ненавистным негодяем, она не испытывала ни капли материнского тепла, так что вскоре Ксинг перестал сдерживаться и тут.
А затем настал черёд родной стихии Альмирах — того самого озера, куда стекались все потоки энергии на этом острове, и возле которого так легко было культивировать ци. И в перерывах между приступами страсти Ксинг наконец ухватил терзающую его мысль, угнездившуюся на краю сознания.
Он понял, что сейчас, сжимая в объятиях русалку, занимается чем угодно, но не тренировками. И что если так и будет продолжаться, он забудется, отдавшись столь захватывающему и сладостному занятию до тех пор, пока окончательно не забудет о своей главной цели — обрести настоящую силу.
К счастью, если он чему-то и научился в Дуоцзя, так это делать несколько дел одновременно.
— О чём задумался, Ксинг? — спросила его Альмирах, делая возле него круг, ныряя, обхватывая его руками и прижимаясь таким упругим и горячим телом.
— Боюсь, что этот Шариф может появиться в любой момент, — ответил он, разворачиваясь и привлекая девушку к себе. — Ведь я уничтожил его стражей, так что он может привести подкрепление.
— Ты его победишь! — уверенно сказала Альмирах. — Ты очень сильный!
— Может оказаться, что недостаточно!
Альмирах обиженно надула губки, и Ксинг не удержался от поцелуя.
— Ты хочешь всё прекратить! — неохотно отстранившись, она обвиняюще ткнула ему в грудь пальцем.
— Ничуточки! — расхохотался Ксинг. — Но и бросать тренировки не намерен. Ты когда-нибудь слышала о парной культивации?
Ксинг, увидев отрицательный жест головой, попытался объяснить ей об энергии инь и энергии ян, о женском и мужском началах, о том, о чём сам имел самое смутное представление — ведь эту тему упоминали лишь в некоторых свитках, да и то вскользь, а в тех немногих кристаллах, где герой и его избранница этим занимались, на самом интересном месте гас свет, и тут же наступало утро.