Время Андропова
Шрифт:
«БРЕЖНЕВ. Письма эти получены от сына, которому вручил их Вилькинштейн [672] с явным намерением, чтобы уйти от ответственности. Но тут возникает много вопросов, с этими ли письмами она уехала за границу, стоит ли нам проявлять инициативу к изданию этих документов, может случиться, что появятся два документа.
СЕМИЧАСТНЫЙ. Нам лучше дать материал в июне — июле с тем, чтобы предупредить издание в США. О том, что эти письма подлинные, мы можем проверить Вилькинштейна, и мы скажем, что это продано через индусов. Но сомнений не вызывает, что это те письма, с которыми она уехала.
672
Правильно —
БРЕЖНЕВ. Если она выступит и откажется от этих писем? Словом, я считаю, что это скользкий вопрос.
ПОДГОРНЫЙ. Мы их опубликуем раньше, чем американцы, и таким образом дадим возможность начать раньше кампанию против нас.
СУСЛОВ. Это предложение совершенно неприемлемое. Это против нас работа. Мы первый раз заявили, что выезд Аллилуевой — это частное ее дело, а теперь мы начинаем вмешиваться в эти дела. А это чисто антисоветский документ, грязный документ, клеветнический.
ПОДГОРНЫЙ. С начала и до конца антисоветский документ.
МАЗУРОВ. Если это те документы, с которыми она выехала, то, я думаю, нам полезно их опубликовать.
УСТИНОВ. Этим актом мы только вызовем кампанию против нас.
БРЕЖНЕВ. Американцы имеют доклад на XXII съезде партии, и все это они увяжут с XXII съездом и преподнесут общественности [673] .
КОСЫГИН. Надо подумать еще, взвесить все. Может быть, нам подобрать какого-то академика, который бы выступил от имени общественности, научных работников с негритянским вопросом в Америке, с вопросом вокруг убийства Кеннеди, провел бы такую пресс-конференцию.
673
Так в тексте. Речь идет о закрытом докладе Хрущева о Сталине на ХХ съезде КПСС
ДЕМИЧЕВ. И дать знать об этом Джонсону. Это махровый антисоветский документ.
БРЕЖНЕВ. Я считаю, что нужно подумать еще над этим документом. Поручить т.т. Суслову, Демичеву, Андропову, Громыко продумать этот вопрос в духе обмена мнениями на заседании и внести свои предложения.
ШЕЛЕСТ. Все же почему украли у нас Аллилуеву?
МЖАВАНАДЗЕ. Во многом виноват здесь Микоян. Он все знал, он знал не только об этом, он знал об армянских делах — знал и ничего не докладывал ЦК партии.
БРЕЖНЕВ. Есть ли возражения против внесенного предложения о том, чтобы дополнительно подумать над этим вопросом?
ЧЛЕНЫ ПОЛИТБЮРО. Нет.
Принимается предложение тов. Брежнева» [674] .
Казалось бы, Семичастный может перевести дух. Текст решения, принятого по его записке, был прост: «Поручить т.т. Суслову, Демичеву, Андропову, Пономареву, Громыко на основе обмена мнениями на заседании Политбюро ЦК дополнительно изучить этот вопрос и свои предложения внести в ЦК КПСС» [675] . Вот только одно настораживало — самого Семичастного в «группе товарищей» не оказалось. Ему уже не доверяют довести до реализации им же внесенные предложения. К названным Брежневым добавили секретаря ЦК Пономарева, а Семичастного забыли что ли? Нет, не забыли. Оказывается, разговор о нем еще не был закончен. И точно, продолжение последовало без паузы — Брежнев попросил Семичастного задержаться и вновь взял слово.
674
АП РФ. Рабочая запись заседания Политбюро ЦК КПСС. Решение П41/XII от 18 мая 1967 года.
675
РГАСПИ.
«БРЕЖНЕВ. Мы советовались с тов. Косыгиным на днях по многим вопросам состояния дел в нашей стране, в том числе и по вопросам состояния нашей разведки. Мы обсудили этот вопрос всесторонне. Советовались также с тов. Сусловым и тов. Подгорным и пришли к единому мнению (я говорю от их имени и от себя лично), что у нас не все благополучно в Комитете госбезопасности. Очевидно, нам нужно укрепить этот орган. Об этом свидетельствуют не только факты с Аллилуевой, но и многие другие факты. Этому органу надо придать политический характер, так как это было в свое время. Я думаю, нам не надо смаковать и даже обсуждать сегодня отдельные недостатки, допущенные этим комитетом, но мы не можем терпеть те существенные недостатки и тот уровень работы, который сейчас имеется в комитете.
Мы пришли к выводу и хотели бы посоветоваться со всеми членами Политбюро и Секретарями ЦК, что нужно освободить тов. Семичастного от работы председателя Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР. Какие будут мнения по этому вопросу?
ВСЕ ЧЛЕНЫ ПОЛИТБЮРО, КАНДИДАТЫ И СЕКРЕТАРИ ЦК: Правильно, так нужно и решить.
БРЕЖНЕВ. Единодушное ли мнение всех членов Политбюро?
ЧЛЕНЫ ПОЛИТБЮРО: Да, единодушное.
БРЕЖНЕВ. Нет ли каких-нибудь сомнений по этому вопросу у товарищей?
ВСЕ: Нет никаких сомнений, вопрос надо так именно и решить.
БРЕЖНЕВ. Тогда я предлагаю (мы и по этому поводу тоже советовались) утвердить председателем Комитета госбезопасности тов. Андропова Ю.В. Вы его все знаете. Какие будут предложения?
ВСЕ: Правильно, возражений нет.
БРЕЖНЕВ. Все согласны?
ГОЛОСА. Все.
СЕМИЧАСТНЫЙ. Как же так, со мной никто не говорил и меня никто не спрашивал по этому вопросу.
БРЕЖНЕВ. Видите ли, тов. Семичастный, у Политбюро может быть свое мнение, которое оно может высказать. Для этого мы вас сюда и пригласили. Это, собственно, вытекает из нашей практики, из наших принципов. Вы здесь присутствуете, мы Вам можем предоставить слово, Вы сами можете сказать…
СЕМИЧАСТНЫЙ. Так я же докладывал об Аллилуевой не раз. Меня не послушали.
БРЕЖНЕВ. Это неправильно. Историю вопроса я могу напомнить.
Поступила просьба Аллилуевой о выезде за границу. Я об этой просьбе доложил Политбюро. Мы тогда поручили тов. Косыгину побеседовать с Аллилуевой. Он беседовал и после этой беседы высказал свое мнение, что ее можно отправить за границу. Я после этого еще раз беседовал с тов. Семичастным, спросил его об Аллилуевой. Он сказал: ничего особенного, есть, конечно, замечания в ее личном поведении, а так ничего особенного. Так ведь было, тов. Семичастный? Вот это истина. Более того, мы поручили тов. Семичастному выделить двух человек, чтобы обеспечить охрану Аллилуевой и под его ответственность обеспечить ее возврат на родину. Это записано в решении. Тов. Семичастный знает, знают об этом все члены Политбюро. А что же получилось на деле? О каких вы докладах говорите сейчас?
Вот это истина.
(Тов. Семичастный молчит.)
ПОДГОРНЫЙ. Кто же так охраняет, кто выполняет так решение Политбюро, кто должен следить за выездом за границу, с кем она встречается за границей?
СЕМИЧАСТНЫЙ. Она в 6 часов ушла, а через 10 часов мы уже знали об этом в Москве.
КОСЫГИН. Да, действительно, мне было поручено Политбюро побеседовать с ней. Я беседовал. И что меня подкупило в этой беседе? Она мне сказала: вот я 25 лет в партии, мой отец похоронен у Кремлевской стены, я оставляю здесь свою Родину. Неужели Вы думаете, что я как-нибудь там останусь. Больше того, она сказала мне, что ходят слухи, что хотят реабилитировать отца, и тут же добавила, что не нужно этого делать, нужно оставить так, как есть. Я об этом доложил ЦК, высказав свое мнение о возможности ее поездки.