Время больших игр. Входящий: омега
Шрифт:
Карина и сама это поняла:
– Как насчет попить чайку? – улыбнулась она соблазнительно, сворачивая дружеский допрос. – Мама с Ригейлы варенье привезла. Из местных ягод. Вкусно.
– Пользуешься моими слабостями? – слегка набычился Влад, но тут же кивнул.
Карина знала, к сладостям он особого пиетета не испытывал, но от варенья редко когда отказывался. Да и вкусы у них совпадали. В этом – точно.
– Мне – можно, – засмеялась она в ответ, первой направляясь к перегородке, за которой скрывалась комната отдыха.
Проходя
– Из концентрата или по-настоящему? – поинтересовалась Карина уже у самой двери.
– Я заварю, – пропустив ее вперед, Влад сразу направился к столу в углу, где примостилась небольшая плиточка. Антиквариат, найденный на блошином рынке.
Приспособить ее к беспроводным источникам питания было серьезной проблемой, но оно того стоило. И чай, и кофе, приготовленные по старым рецептам, имели свой, непривычный, но какой-то одухотворенный привкус. Словно именно это, ушедшее и едва ли не забытое, придавало напитку оттенок то ли ностальгической горечи, то ли… сладости от осознания своей сопричастности.
– Договорились, – Карина отошла к креслу, в котором валялась ее сумка. Вытащила похожую на бочонок глиняную баночку, закрытую вощеной бумагой.
– Ничего себе! – присвистнул Старпольский, заметив добычу. – Неужели домашнее? – поставив турку греться, приблизился он.
– А я разве не сказала? – взгляд Карины стал «наивным».
– Значит, я прослушал, – миролюбиво согласился Старпольский. Когда Карина развязала ленту, стягивавшую бумагу, наклонился через ее плечо, довольно шумно втянул в себя аромат. – Что-то знакомое… – извернувшись, посмотрел вопросительно.
– Мермиса, – улыбнулась она.
– Точно! – хмыкнул Старпольский, выпрямляясь. – В коктейле он не такой четкий…
– У тебя вода кипит.
– А я надеялся, что ты забыла, – взгляд Влада стал мрачным. Он развернулся, достал из шкафа деревянную коробку с наклейкой весьма известной чайной компании. – Тошно… Прошло три года, а ощущение, что все случилось вчера…
– Это когда ты работал под прикрытием? – Карина сделала вид, что не заметила ни тона, ни того, как он хмурится.
– Именно, – Влад обдал заварной чайник кипятком, вскрыл и высыпал в него скрученные листья из рассчитанного на двоих пакетика. – Под меня тогда пропустили серьезную партию с репродуктивным материалом. Сумма сделки – десяток миллионов имперских.
– Круто… – уважительно протянула Карина, тут же переведя на количество подпольных операций по искусственному оплодотворению, за которые в империи можно было получить солидный срок.
– Очень круто, – кивнул Старпольский.
– Но тут вмешалась третья сила в лице особого отдела, – понимающе заметила Карина. Поставила на стол чашки, достала ложечки и лишь после этого посмотрела на замершего в незаконченном движении Влада. – У тебя был код…
– Был, – Старпольский вздохнул и обернулся к ней, – но это уже без вариантов, провал. Имелись у нас подозрения, что где-то течет. А так…Груз успел уйти, на точке только прикрытие, с которым был и я.
– Там вы с Корзуном и познакомились, – Карина аккуратно отодвинула стул, села. Поставив локти на стол, подбородком уперлась в сложенные в замок ладони. – Сколько ты у них пробыл? – Голос она удержала, но внутри дернулось. Гуманность в обращении с подследственными к особому отделу отношения не имела.
Своя специфика, иной уровень ответственности. Что-то было разрешено официально, на что-то закрывали глаза, судя по результату, а не по затраченным на него средствам. А то, что иногда случались накладки… Тут тоже был разговор особый, в случае серьезных ошибок могли не только погон лишить, но и испортить жизнь, поставив в личном деле соответствующее клеймо.
– Четверо суток, – Влад отвернулся, чтобы она не увидела, как закаменело лицо. – Это уже с гарантией, что партия до границы добралась. Код сдал, когда притащили на очередной допрос и засунули в «очиститель»…
– Тогда прошел слух, что тебя ранили…
– Два месяца реабилитации, – глухо отозвался он. Отключил плитку, подхватив турку за длинную ручку и снова застыл.
Страшно это, когда хочется забыть, а помнишь… Помнишь стерильную чистоту комнаты, в центре которой стоит едва ли не изящный агрегат, ласково прозванный теми же особистами Умником. Помнишь неслышимый гул, который до пронзительного звона вытягивает твои мышцы и выкручивает кости. Помнишь, как мозг «кричит», требуя дать ему забыться хоть коротким, но таким желанным сном. Как рвет легкие, которым не хватает воздуха. Как перед глазами начитает растекаться реальность, открывая тебе дверь в сумасшествие…
– Нужно было как-то объяснить, – поднял он взгляд. – Почему бы не ранением…
Карина не шевельнулась – ни в поддержке, ни в сочувствии Влад не нуждался, но сердце сорвалось. Нет, не яростью – о том, что творилось в допросных конторы, которую возглавлял дядя, она прекрасно знала, горечью и виной. Что невольно, но касалась этой грязи.
– Я же под легендой был… – Влад продолжал «слепо» смотреть куда-то мимо нее, – так он мне все нутро вывернул. Потом рассказывали, что я мать, которой нет, даже в бреду звал. – Старпольский медленно выдохнул, улыбнулся через силу. – Если считаешь, что после таких откровений я откажусь от варенья, сильно ошибаешься.