Время бусово
Шрифт:
— Клянемся! — отвечала негромко, но твердо дружина.
— Клянемся! — шептал слова клятвы вместе с дружиной беловеж-ский воевода Уздень.
Волна за волной накатывали готские всадники на стены беловеж-ской крепости, осыпая ее защитников горящими стрелами. И раз за ра-зом откатывались, неся потери от метких выстрелов беловежских луч-ников. Давно уже было сожжено деревянное городское предместье, и только крепость еще продолжала стоять, охваченная огнем: во многих местах пылали крыши зданий, крытые камышом. Никто не пытался их отстоять от огня. Некому было. Пал князь Ратобор. Пали многие. По-следние оставшиеся в живых защитники, рассредоточившись на глино-битных стенах крепости, страдая от нестерпимой жары и от удушья, из последних сил отражали натиск готских орд.
— Держись, братья! — охрипшим от дыма и постоянного крика голо-сом командовал воевода Уздень, оставшись один из всех вождей-командиров в живых. — Не посрамим рода славянского, не
— Умрем! — сурово и глухо отвечали оставшиеся в живых ратники. — Не пропустим врага!
Беловежские ратники слово свое сдержали. Ни один не сдался в плен. Даже тяжелораненые предпочли погибнуть от собственного меча, чем достаться живыми врагу. Погибли все, но наступление готов на Во-ронежец и Курск задержали, дав последним возможность его собрать воинство и подготовиться к отпору.
А вскоре к Воронежцу подошли славянские дружины, ведомые князем Словеном и сыном Буса Белояра — Бояном, — и там образовалась Воронежская Русь, в которую вошли земли северян и курян. И была названа эта Русь Борусией — светлой богатырской лесной Русью. Ибо бор — это лес. И Русь, укрывшаяся среди лесов — боров, стала имено-ваться Борусией. Под Воронежцем собрались славянские рати, в том числе и курские дружины, приведенные князем Севко и воеводой Яру-ном — подросло новое поколение курян-воинов, встало на смену павшим в сечах отцам и дедам.
И держали они оборону на древних курганах, возведенных в неза-памятные времена воинственными киммерийцами, на тех самых курга-нах, которыми восхищались в далекие годы молодой Бус и брат его, Злат, когда им было по шестнадцать-восемнадцать лет. И погнали готов вспять, до их собственных земель, и устроили на трупах поверженных готов победную тризну на берегу Дуная. Княжич Боян на тризне той пел Славу Бусу и Словену. Вот тот Боянов Гимн, шагнувший с берегов Ду-ная в века.
Гимн послушца Бояна Старому Словену и Молодому, Умершему и живому, И Златогору — волхву Сварога! Пьющие мед в гостиных палатах Роды князя Словена Старого, Те, что изгнали лютую мглу От Непры-реки, Слушайте песнь Бояна! Будем сынами своих отцов! Нас роды гибнущие позвали — Мы снарядили коней и помчали, Строясь у княжьих рук. Видит очами истину Боян! Ты наших воев возглавил, князь! Полки на незваных готов! Кто при тебе ехал слугой? Боян — младший стремянной. Ты, князь, промолвил радимичам: — Го-о-о-ойя! — Кимрам, дреговичам и земегалам, Чтобы звали сынов на рать. Гимны Боян запел — И потекли сотни воев! Волхи пришли и голядь, Корень от Руса их происходит. Так же как руки плечам нужны — Князю нужны те мужи. Князь наш Словен очами сияет — Летом так Солнышко припекает! Вокруг его кмети — витязи ярые — Белы месяцы Белояровы! Если Боян видит князя Словена — Сердце трепещет, как дерева лист, Застит тучею очи! О земегалы, к вам воспою! Вы даром кормили, поили меня — И грянул глас руса, кого наставлял Сам князь старый Бус — Бояна отец. О Бусе — отце молодого волхва, О тои, как он бился, врагов поражая, Пел волхв Златогор. Златогоровы гимны — воистину вы хороши! Он пел, как Чигирь-звезда Летела в огне драконом, Сияя Светом Зеленым. И сорок волхвов-чародеев, В Стожары глядя, прозрели, Что меч Яра Буса в Кияре прославлен! И как Златогор отца воспевал Старой былины слогом, Так и я, Боян, ныне пою И славлю — кого люблю. Рек Германарех: — Й-о-о-хо! — Великие воды узрят мои вои, Богов киммерийцев и волхов! Мы кимров и волхов изгоним! НоТо ли Христос, то ли Сварог, то ли оба Творца и Спасителя вместе, ибо, как утверждали славянские Веды, Бог Един для всех (хоть и зовет-ся у разных народов по-своему) и Множественен, так как может высту-пать сразу в разных ипостасях, уберегли супругу Буса Белояра в годину невзгод и испытаний. После того, как дружины Словена прогнали орды Германареха за Дунай, возвратилась она с оставшимися в живых детьми на родное пепелище, чтобы справить по мужу тризну. Тризну справила и гранитный памятник ему, сработанный славянскими мастерами, на высоком кургане, на берегу реки Этоки, что через разрушенный град Кияр протекала, установила, чтобы потомки о Побуде Руси помнили и чтили. Постарался зодчий, потрудился стальным резцом на гранитной глыбе, придал сходство с ликом Буса, в панцирь тело одел, рисунками и письменами постамент снабдил. Смотри, читай, потомок! Знай о делах и трудах царя Буса, бери пример с него! Ведай о нем!
О-ом! Боже! О-ом! О-ом хайэ! О-ом хайэ! О-ом хайэ! О-ом хайэ! О-ом хайэ! Побуд! О-ом хайэ! Побуд! Сар! Верьте! Сар Ярь Бус — Богов Бус! Бус — Побуд Руси Божьей! — Боже Бус! Ярь Бус!И дату смерти не поленился высечь древний мастер на памятнике этом: 5875, 31 лютеня. (368 г., 21 марта).
ВМЕСТО ЭПИЛОГА. ПОСЛЕ БУСА
Греки напали на нас, как только Бус нас оставил. Начало нового Дня Сварога (Лютой эпохи) подобно началу эпохи Яра и Крышня.
Бусова Русь была разбита рукой вражеской. И творились тогда злодеяния. И князь иной уже не мог посылать сынов своих на битву, ибо врагам подчинился и пренебрег вечем. И не уважали тогда то, что решило вече, так как мы были разбиты. И потому у нас взяли дань.
И не потому ли мы говорим ныне: — Князья должны быть наши! И не следует делать по-иному. А нужно идти на полдень, чтобы добыть землю для нас и для наших детей.
А там — на юге — греки напали на нас, как только Бус нас оставил. И была сеча великая много месяцев. Сто раз возрождалась Русь — и сто раз была разбита от полуночи до полудня.
И то же самое претерпели в старину праотцы наши, и потому от-цом Яром были уведены а Край Русский, ибо, оставаясь, претерпели бы многое от ранних холодов. И тогда дошли мы до сего места и посели-лись огнищанами на Земле Русской.
… И так встала между русами распря и усобица. И Жаля стала ме-жду ними и начала плакать и причитать. Так не пойдем же за ней, по-скольку с нею беда и погибель наша. И дождемся той поры, когда не останется от нее ничего.
Вспомним о том, как при отце Арии был единым род славян. А по-сле отца три сына его разделили род на три части. А потом русколане и венеды разделились на два рода. Так же было и с борусами, которые разошлись на две части. И потому мы имеем около десяти родов. И так будет продолжаться, если мы будем делиться до бесконечности. И та Борусь может быть единой и не разделится, если те родцы и роды де-литься не начнут.
И в тот раз враг напал на нас. И должны мы были обороняться от него. Но говорили, что не станем решать, как отцы хотели. И потому мы проливали вдесятеро больше крови и пропадали от малого врага. Учтем это и пребудем в одном роде до конца. И тогда там, где нас десять, явят-ся тысячи.
В те годы некий Оглендя водил коров по степям. И он говорил много слов о родичах своих и почитал себя выше пращуров и отца Ария. И тем вред сотворил. И мы не должны следовать ему, не пойдем по его следам.
От морских берегов Готского моря шли мы до Днепра. И нигде не видели иных бродников, кои суть русы, а видели племена — гуннами и языгами именуемые. И сами мы имели боярина Оглендю, который вое-вал вместе с нами.
И брали с нас дань часто, и от утра и до утра мы видели зло, кото-рое творилось на Руси. И ждали, когда придет добро. А оно не придет никогда, если мы силы свои не сплотим, и не дойдет до нас одна мысль, которую глаголет нам глас праотцов. Внимайте ему — и потому ничего другого не делайте! И тогда пойдем мы в степи наши бороться за жизнь нашу, ибо мы — воины княжеские, а не скоты бессловесные, которые ничего не ведают.