Время «Ч»
Шрифт:
– Гм… Антон, принеси Владимиру Алексеевичу его сигареты!
– Слушаюсь.
Рейндж покосился на кружку, над которой вился ароматный парок. «А что если… что если Антон – по команде, естественно! – подмешал туда какую-нибудь отраву! Цианид?! Нет… запахло бы миндалем!.. Да до хрена есть разных ядов… тебе ли, Рейндж, этого не знать?! Сейчас даже молодые мужики стали от инфаркта загибаться! Вот и тебе могут нечто подобное организовать!.. «Что с агентом?» – спросят у Шувалова и Заречного (или у их начальства). «Он умер», – ответят те. И все. Никаких допросов, в ходе которых наружу может вылезти черт-те что.
– Мокрушин?! – пристально глядя на него, сказал полковник. – Почему не пьете кофе?
– Что-то расхотелось…
Заречный, на лице которого появилась кривая ухмылка, сначала поменял кружки местами, затем первым сделал крупный глоток из той, что стояла прежде перед его собеседником.
– У вас что, Мокрушин, прогрессирующая паранойя? – поинтересовался полковник.
– По-моему, мы все… малость не того, – пробормотал Рейндж, выковыривая из принесенной Антоном пачки «мальборину»…
Мокрушину пришлось выложить все, что касалось его знакомства с Черкесовым и Кo. В принципе рассказывать было особо нечего. Он ни разу не ездил на мероприятия страйкболистов, потому что эти вещи его, во-первых, не заводят, а во-вторых, хрена ли ему сдались эти игрушечные войны, если он постоянно рискует своей шкурой и головой реально?! Уж что-что, а острые ощущения присутствуют в его жизни постоянно, и если он вдруг от чего-то загнется, так только не от скуки и недостатка адреналина в крови!..
– Сколько ты передал наликом этому Федосееву? – поинтересовался полковник. – Учти, имеются выписки касательно перемещения сумм твоих личных счетов! Такие сведения имеем не только мы, но и прокурорские!
– Значит, вы и без меня в курсе моих расходов.
– Широко живешь, Рейндж…
– Ну так… хорошо платите! – усмехнулся тот, чувствуя, что в этом их нелегком разговоре наступает какой-то перелом. – Вот и заворачиваемся постоянно в икру, да элитных телок в бассейне с шампанским регулярно купаем! Тебе ли не знать, Петрович?! Мы же, спецагенты, все – баловни судьбы! Не знаем, блин, куда деньги девать! Швыряем пачками налево и направо… как подзагулявшие купчики!
– Ты уверен, что деньги… десятки тысяч у. е., между прочим!.. которые вы с Кондором передавали в ваши пеховские фонды и структуры, пошли именно на гуманитарные цели?
– А куда еще?! Впрочем, что-то из этих средств было потрачено на водку и закусь… не без этого, конечное, но это сущая ерунда, мизер!
– А если деньги эти были потрачены, к примеру, на приобретение взрывчатки, «монок», средств связи и оружия?! – Сказав это, Заречный испытующе посмотрел на Полста седьмого. – Не все, скажем так, а существенная часть?
Рейндж прикурил очередную «мальборину», допил уже порядком остывший кофе, затем, пустив под потолок колечко дыма, сказал:
– У меня до хрена всяких разных грехов, Петрович, и ты это прекрасно знаешь, но я не предатель! В Федосееве я уверен, как в самом себе.
Заречный, пожевав губами, о чем-то думал довольно продолжительное время, затем, глядя на опального спецагента, сказал:
– Мы тоже с Юрьичем в это не верили! Измайлова, чтоб ты знал, срисовала номер той тачки возле офиса Федосеева, с борта которой велась скрытая съемка! Ты, Рейндж, тоже попал в кадр, наряду с Комаровым и их снайпершей! Измайлова пробила по картотеке, что транспорт тот приписан к одному из милицейских главков, одно из подразделений которого мониторит здесь, в Московском регионе, потенциальных террористов и в этом плане сотрудничает с ФАКом! Хорошо, что догадалась доложить Юрьичу, иначе мы были бы не в курсе некоторых ментовских ноу-хау… хотя и мы не все еще до конца просекли!
– Так, значит, это все подстава, Петрович? – округлив глаза, выпалил Рейндж. – Что? Опять менты затеяли какую-то провокацию?!
– Вплоть до сегодняшнего утра у нас имелись серьезные подозрения на этот счет, – сказал Заречный. – Шувалов… да и я тоже… мы не верили в существование бандгруппы, сплошь состоящей из ваших бывших коллег – морпехов!..
– А что случилось этим утром?
– Случилось… то, что – случилось! Кое-кто заорал «Аллах акбар!»… а потом трое… на глазах у наложившего в штаны милицейского спецназа угнал тачку с их ментовским генералом!..
Сказав это, полковник встал из-за стола. Мокрушин тоже поднялся, ожидая каких-то разъяснений или подробностей. Заречный вытащил из своего кейса ноут-бук и выложил его на стол.
– Вы останетесь здесь, Полста седьмой… вплоть до прояснения ситуации! Чтобы вы тут не закисли от безделья, вот вам лэп-топ! На диск переписана кое-какая информация, которую удалось добыть по исламскому банкиру Гаджи Магомедову и его ближнему окружению! А также распечатки некоторых отфиксированных и переведенных на русский язык телефонных переговоров! Есть и перевод, который вы еще прежде требовали: там есть любопытный эпизод, когда один ваш пленник велит своему раненному в живот соплеменнику не упоминать более имени Гаджи Магомедова… читать суры Корана, чтобы ненароком – даже в бреду! – не проболтаться о каких-то их тайных делах и далеко идущих замыслах!..
Поняв, что Заречный собирается покинуть его, Рейндж спросил у него то, о чем он раньше как-то не решался спрашивать:
– Что с Измайловой, товарищ полковник? М-м-м… она не слишком пострадала?
– Незначительное рассечение брови, – хмыкнув, сказал тот. – Немного крови… временная потеря сознания… в глазах прокурорских, полагаю, эпизод этот выглядел отнюдь не постановочным трюком… Антон!
– Да, товарищ полковник.
Заречный взял у него пальто и шапку, оделся, потом, поочередно глядя то на своего адъютанта, то на впавшего в немилость агента, сухо произнес: