Время черной луны
Шрифт:
Глянь, что творится! Жизненная позиция у него иная! Монгол со злостью провел ладонью по бритому затылку. Ну кто бы мог подумать?! Ладно, каждый имеет право на маленькое заблуждение, пусть Ворон верит в зеленых человечков, а он не за тем сюда пришел.
– Да ты не злись, Монгол, – друг успокаивающе похлопал его по плечу. – Я ж тебе свое мнение не навязываю. Просто иногда черное не всегда оказывается черным.
– Эх, темный я человек, – Монгол выжал из себя улыбку, – ничего-то в аллегориях не смыслю. Ну да ладно, я ж не за тем здесь, чтобы тебе сказочку про
Ворон молчал как-то уж больно долго, уж больно подозрительно. А вопрос-то вроде бы простой, особых размышлений не требующий.
– Извини, – в голосе друга слышались и сожаление, и решительность, – не дам я тебе ее адресок.
Вот это поворот! Ай да Ворон, ай да сукин сын…
– А что ж так? – Монгол с силой сжал челюсти, даже зубы заскрипели.
– Я ж тебя знаю, ты парень горячий. Вдруг от твоей горячности кто-нибудь пострадает.
– Кто? Свиристелка твоя малолетняя?! Конечно, пострадает, даже не сомневайся, месяц потом не сможет на задницу свою тощую сесть. А что ты мне прикажешь? В доброго дяденьку поиграть?! Не получится! Я человек прямой, мне моя грубая душевная организация не позволит какую-то вороватую сучку безнаказанной оставить.
Ворон тяжело вздохнул, посмотрел на него с сочувствием, а потом сказал:
– Вот именно из-за того, что твоя грубая душевная организация может сыграть с тобой злую шутку, я тебе Лиин адрес и не дам. Но ты не переживай, я завтра сам с ней поговорю и паспорт твой вызволю, а ты потом за ним подъедешь. Договорились?
– А не боишься, Ворон? – Монгол встал с дивана. – Вдруг ты свою протеже идеализируешь, а она вовсе не ромашка?
– Я как-нибудь сам разберусь, ромашка она или еще кто, – Ворон улыбнулся и, помолчав, спросил: – Ну, забирать у Лии твой паспорт?
– А у меня есть выбор? – Монгол улыбнулся в ответ. – Забирай, раз такое дело. Но я серьезно говорю, ты там смотри с ней поосторожнее. Береженого и бог бережет.
– Знаю, не первый год на свете живу.
– Живешь-то, может, и не первый, а до сих пор наивный как ребенок, в чудеса веришь. – Монгол ослабил узел галстука. – Жарковато у вас тут.
– Кондиционер сломался, все никак не починим, – Ворон виновато пожал плечами.
– И пить охота…
– У меня в кабинете в холодильнике есть минералка. Принести? – Похоже, Ворон все-таки испытывает некоторую неловкость за отказ.
– Ну, если ничего покрепче минералки нет, то, так уж и быть, принеси.
– Ты же знаешь, я на работе спиртное не держу. – Ворон растерянно развел руками.
– Да ладно, шутка. Я ж за рулем. Минералка сгодится. – Монгол уселся на диван и приготовился ждать.
Ждал он недолго, как только за товарищем захлопнулась дверь, сорвался с места, в два прыжка оказался у журнального столика, на котором поверх стопки «Плейбоев» лежал мобильник Ворона. Так, времени в обрез, вороновский кабинет этажом выше. Подняться, взять минералку, спуститься – на все
Ему повезло: нужный номер отыскался практически сразу. Времени как раз хватило на то, чтобы записать его на выдранной из «Плейбоя» странице. К тому моменту, как Ворон вернулся в студию с запотевшей бутылкой минералки, Монгол уже преспокойненько возлегал на диване в обнимку с мартовским «Плейбоем» и любовался прелестями девушки месяца.
– Жениться тебе нужно, Монгол, – Ворон бросил ехидный взгляд на журнал и протянул минералку.
– Так женюсь когда-нибудь. Чего ж не жениться-то? Вот найду точно такую же красотку, – Монгол потряс «Плейбоем», – и обязательно женюсь.
– Если точно такую же, то уж лучше оставайся холостым, – усмехнулся Ворон.
Они еще пару минут поболтали ни о чем, а потом дверь с грохотом распахнулась, и в студию ввалились три бравых молодца во главе с Извергом.
– Привел бездельников! – Изверг смахнул со лба капли пота и проворчал: – Ворон, когда кондиционер будем чинить? Это ж не студия, а парник.
– Так ты ж у нас, кажется, по хозчасти, – огрызнулся Ворон.
– Я у нас и по хозчасти, и по музчасти. Я у нас и швец, и жнец, и на дуде игрец…
Монголу было уже не до их перебранки. Наскоро попрощавшись с вороновским коллективом, он быстро вышел из студии.
Очутившись в спасительной прохладе автомобиля, он достал из кармана пиджака листок, посмотрел сначала на записанный номер, потом на наручные часы. Вот ведь как удачно все складывается. Удачнее не придумаешь…
С книжечкой посерьезнее так ничего и не вышло: уж больно мудреным языком она оказалась написана, неспециалисту ни в жизнь не разобраться. Может, оно и к лучшему: меньше знаешь, крепче спишь. Да и диагноз Лия бы себе поставила самый страшный, самый неизлечимый. Она-то себя знает. Проще и разумнее дождаться Анатолия Марковича и уже у него проконсультироваться, а не заниматься самодиагностикой и самолечением.
Мобильный зазвонил в семь вечера, когда до конца смены оставался час. Незнакомый номер вызвал неприятную дрожь в коленках. Лия и раньше не очень любила отвечать на звонки неизвестных, а уж сейчас, когда в ее жизни столько всего произошло, и подавно. Искушение отключить телефон было очень сильным, но она себя переборола. Коль уж решила начать жизнь заново, то нужно жить, а не прятаться. После нескольких секунд настройки на новую жизнь ее «я вас слушаю» прозвучало вполне решительно, даже немного раздраженно.
– Лия? – голос мужской, незнакомый, вежливый, даже с виноватыми нотками. Это, наверное, из-за ее не слишком приветливого тона.
– Да. – И вовсе нет ничего страшного в разговоре с незнакомцем. Сейчас все прояснится, и жизнь пойдет своим чередом.
– Прошу прощения за поздний звонок. – Виноватых ноток прибавилось. – Я Евгений Сидорский, администратор группы «Фаренгейт».
От сердца отлегло и дышать стало легче. Оказывается, ей было тяжело дышать.
– Я звоню вам по просьбе Влада Ворона. Вы ведь знаете его?