Время, чтобы вспомнить все

О'Хара Джон

— В «Стандард» хорошая статья об отце.

— Ну разумеется, — отозвалась Энн. — Там же мистер Хукер.

— Правда, не думаю, что мне нравится ее заглавие. «Важные лица пришли на похороны Чапина».

— Почему?

— Ну зачем эти «важные лица»? — сказала Эдит. — Было бы намного лучше, если бы они не вставляли эти слова в заглавие, а просто написали: «Похороны Джозефа Б. Чапина». И сама статья так и начинается: «Важные лица из правительственных, юридических и деловых кругов посетили похороны…» — и так далее.

— Но как выразить это по-другому? — спросила Энн.

— Да, наверное, так и должно быть, — согласилась Эдит. — Я какая-то изможденная, да и все мы устали за эти

последние дни. Я совершенно обессилела. Ты, и Джоби, и все остальные мне столько помогали, а теперь, когда похороны позади, вполне естественно, что я обессилена.

— Спасибо за благодарность, мама.

Эдит в ответ кивнула.

— Я все думаю, что делать, с чего начать.

— Начать что?

— Все, все. Дом я сохраню. Я собираюсь в нем жить до конца своей жизни, и для тебя, и для Джоби он всегда будет родным домом, куда вы можете в любую минуту вернуться. Денег будет меньше, чем при жизни отца, он зарабатывал… приличные деньги. Но у меня их достаточно, чтобы содержать этот дом почтив таком же состоянии, как прежде. Ты ведь знаешь, как мы всегда жили. В пределах наших возможностей, за исключением трат, которые отец… делал, когда занимался политической деятельностью. Это был существенный расход. Очень существенный. Но это были отцовские деньги, он их заработал или унаследовал, и я знала, что он никогда не сделает ничего, что поставило бы под угрозу наше благосостояние, ваше — его детей — и мое. Дважды он отдал существенную сумму, с моего полного согласия и одобрения. И не думаю, что мне следует говорить вам, сколько именно он потратил, потому что, как оказалось, вложения отца во время войны принесли прибыль, так что в конце концов заработанные им деньги почти покрыли его расходы на политику. А возможно, он даже оказался в выигрыше. Пол Дональдсон дал ему хороший совет, и Дейв Харрисон. И кажется, Алик Уикс, но насчет Алика я не уверена.

Она подняла глаза и посмотрела вдаль на какую-то невидимую точку.

— Алик Уикс мне никогда не нравился, — продолжала Эдит. — Я очень удивилась, когда он предложил быть почетным носителем гроба.

— Почему же он тебе не нравится? Я думала, он тебе симпатичен.

— О, ты так думала потому, что мне хотелось, чтобы ты так думала. Твой отец тоже не знал о том, что я не доверяю Алику.

— Ты ему не доверяешь? — спросила Энн.

— Нет, не доверяю. И никогда ему не доверяла. Он всегда мне казался одним из тех университетских приятелей отца, которые… это, конечно, связь с прошлым, с яркими годами в Йельском университете, но на самом деле у них не было почти ничего общего. «Волчья голова» [9] , и в общем-то все. Я никогда не могла понять, почему для взрослого человека так много значат два года, проведенных в одном и том же клубе. Эти ежегодные обеды в Нью-Йорке, эти выпивки и распевание нелепых песен и, наверное, бесконечные тосты в честь тех, кто умер со времени последнего сборища. В следующий раз, полагаю, Алик Уикс произнесет тост за твоего отца, и все будут взирать на него как на истинного собрата, который с риском для жизни отправился на похороны в дикие джунгли Пенсильвании.

9

Секретное общество в Йельском университете.

— Не думаю, что он станет это делать. Ведь там будут мистер Харрисон и Пол Дональдсон.

— Они не были членами «Волчьей головы». По-моему, они оба были в клубе «Череп и кости». По крайней мере Дейв Харрисон. А Пол Дональдсон, кажется, был в том, другом — «Свиток и ключи».

— «Ключ». «Свиток

и ключ», — поправила Энн. — Так почему ты не доверяла Алику Уиксу?

— Весь этот шарм. Показной шарм. До нашей свадьбы я с ним и знакома не была, так что ему ни к чему было притворяться, будто он меня считает красавицей. Я ею никогда не была. И прекрасно это знала. Когда женщина знает, что она не красавица, а мужчина изо всех сил ее превозносит, это оскорбительно. Если только она не дурочка.

— Но возможно, он говорил это искренне.

— Нет, об искренности тут нет и речи. Я все про него знаю. Девочки из кордебалета и всякого разного сорта женщины. Он ушел из Оксфорда потому, что у него был роман с итальянской графиней — намного старше его.

— Алик Уикс, — задумчиво произнесла Энн. — Никогда не подумаешь…

— Очень даже подумаешь. Может быть, сейчас, когда ему шестьдесят три, этого и не скажешь, но в те времена каждый, у кого голова на плечах, заметил бы.

— А как ты думаешь, мама, я бы заметила? — спросила Энн.

— Твои… сложности вызваны были не тем, что у тебя нет здравого смысла, а тем, что ты позволила своим чувствам верховодить разумом.

— Наверное, мой разум не так уж силен.

— Не смей принижать себя, — сказала Эдит Чапин. — Ты свою жизнь еще не прожила, и я уверена, что в ней еще случится много хорошего.

— Надеюсь, что ты права.

— Но ты должна себе в этом помочь. Все это не свалится с неба. Ты, к примеру, уже поняла, что любовь может быть весьма обманчивой. Мы часто пользуемся этим словом, а имеем в виду что-то совсем другое. Такая добросердечная девушка, как ты, может говорить о любви, о влюбленности, еще даже не понимая значения этого слова. Она не знает других слов, чтобы описать свои глубокие чувства, поэтому пользуется словом «любовь», а на самом деле это вовсе не любовь. Иногда это просто жалость.

— Ты все еще считаешь, что к Чарли я испытывала жалость.

— Ну по крайней мере я не считаю, что ты его любила. Если бы ты его любила, мы бы с отцом об этом знали. Мы бы знали это от тебя.

— Я пыталась вам это объяснить.

— Но у тебя ничего не получилось, а если бы ты действительно его любила, этого бы не произошло. Чарли пылал к тебе страстью, а ты испытывала к нему жалость, жалость к его беспомощности. Мужчина в подобных обстоятельствах может испытывать беспомощность, а какая-нибудь милая девушка думает, что на ней лежит за это ответственность или что это даже ее вина. А если девушка не из числа этих самых милых девушек, то она не станет считать, что на ней лежит за все это ответственность. Она даст ему страдать: пусть страдает от своей беспомощности. А ты именно этого и не сделала и чуть не погубила свою жизнь.

— Чуть не погубила.

— Понятно. Я в твоем тоне чувствую иронию. Ты все еще думаешь, что мы погубили твою жизнь. Или тебе приятно так думать. Но если ты сама с собой смогла бы быть откровенной, тебе стало бы ясно, что замужество с итальянским парнем из джазовой группы не протянуло бы и года.

— Если бы вы позволили мне оставить ребенка, если бы вы с отцом дали мне шанс. Если бы вы, чтобы помочь мне, сделали хотя бы половину того, что вы сделали, чтобы все это разрушить…

— О ребенке, Энн, не могло быть и речи. Ребенок, который родился бы через пять месяцев после свадьбы? Как же потом сам ребенок будет всем это объяснять? Ведь на официальных документах ставится дата женитьбы родителей. Не говоря уже о твоих друзьях и, если уж на то пошло, о друзьях твоего отца. Ты ведь знаешь, люди этого… класса ужасно консервативны, консервативнее кого бы то ни было.

Энн встала и подошла к окну.

— Когда мы в последний раз говорили об этом, разыгралась бурная сцена.