Время далекое и близкое
Шрифт:
Около десяти дней продолжались тяжелые бои на плацдарме. За это время враг потерял более трех тысяч убитыми. Мы захватили много снарядов, большое количество оружия, уничтожили семь артиллерийских и пять минометных батарей, подбили более двадцати танков и десятки других машин. Немецко-фашистские части были несколько потеснены.
Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер впоследствии признал: "День 24.9 был для ОКВ в высшей степени критическим днем. Тому причиной неудача наступления 16-й армии у Ладожского озера, где наши войска встретили серьезное контрнаступление противника, в ходе которого 8-я танковая дивизия была отброшена и сужен занимаемый
В связи с этим была задержана переброска на московское направление двух фашистских танковых и одной моторизованной дивизий. Кроме того, гитлеровское командование направило под Ленинград для усиления 16-й армии еще две пехотные дивизии и три полка. Все эти соединения и части были вскоре обескровлены.
С нашей стороны потери тоже были немалые - в том числе ранеными. Всех их мы сумели эвакуировать с плацдарма. Медицинская служба, руководимая дивизионным врачом 115-й стрелковой дивизии, а затем начальником медслужбы НОГ полковником медицинской службы Т. Д. Рубителем, была хорошо организована. Вместе с батальоном Дубика на плацдарм ушел передовой медицинский пункт нашей дивизии во главе с военврачом А. З. Цицишвили. Когда количество войск на Невском пятачке увеличилось, мы развернули объединенный полковой медпункт, которым руководил военврач 3 ранга П. Ф. Большаков. Особенно следует отметить молодых девушек фельдшера Машу Голомедову, медсестру Раю Стротивную, санинструктора Доялову, которые спасли жизнь сотням раненых. Маленькие, худенькие, в огромных кирзовых сапогах, они смело шли в самое пекло боя, отыскивали раненых, оказывали им первую помощь, перетаскивали их на своих спинах. Приведу лишь один пример: санинструктор Нина Зайкина вынесла с поля боя десятки бойцов. Она была убита осколком. Похоронили героиню на плацдарме.
Тяжело было оказать первую помощь раненым на Невском пятачке, но еще труднее эвакуировать их на правый берег. Днем раненые лежали в укрытиях, а ночью на лодках и паромах под интенсивным огнем врага санитары отправлялись в опасный путь. Санитар Моисеенко только за одну ночь переправил более 30 человек, совершил девять рейсов, пошел в десятый и был ранен осколком. Санитар Воробьев вернулся на рассвете из последнего рейса, собрался отдохнуть, но, когда увидел, что тонет большая лодка с людьми, снова сел за весла и спас раненых. Число раненых, в дни боев переправляемых на правый берег, нередко превышало-300 человек...
Наши силы таяли, пополнение не поступало, но командующий Невской оперативной группой все время требовал активных действий на плацдарме. Распоряжения следовали одно за другим: "Очистить левый берег на 3 километра, овладеть поселком No 6..." Но все наши новые попытки атаковать силами поредевших от непрерывных боев подразделений успеха не имели. Мы, правда, провели отвлекающий маневр - форсировали Неву в направлении поселка Отрадное силами отдельного разведывательного батальона дивизии, но встретили упорное сопротивление гитлеровцев и вынуждены были отказаться от дальнейших действий.
В конце сентября на командный пункт нашей дивизии приехал полковник В. Н. Федоров - командир 10-й стрелковой бригады. Он сообщил, что бригада сосредоточивается в районе Островков. Ее задача - форсировать Неву, овладеть Отрадным, содействовать нашему наступлению на плацдарм. Мы обсудили вопросы взаимодействия, и Федоров уехал к себе в бригаду.
Три дня гремела артиллерийская стрельба в районе переправы 10-й бригады. В штаб нашей дивизии никаких данных о ее действиях не поступало. Это тревожило меня.
– Послали офицера связи, но пока никаких новостей, - доложил мне начальник штаба дивизии полковник Н. В. Симонов.
Положение
В это время на командный пункт дивизии прибыл командующий Невской оперативной группой генерал Пшенников.
– Поедемте со мной в район 10-й бригады, - обратился он ко мне.
Мой шофер хорошо знал дорогу в Островки. Оттуда мы добрались к району переправы на Неве. Машину оставили в лесочке, а сами перебежками от укрытия к укрытию направились к переправе. В небе над районом переправы кружились десятки вражеских самолетов. Они бомбили переправу и позиции бригады. Над нами появились три фашистских самолета. От них отделились бомбы. Мы плотнее прижались к земле. Бомбы упали недалеко от канавы, где мы залегли.
Вскоре мы встретили командира одной из частей, и он рассказал, что произошло с бригадой. За три дня на левый берег Невы было переправлено два батальона и два танка БТ-7. Переправившиеся атаковали врага, но успеха не имели. Авиация противника наносила удары по переправе. Большая часть плавсредств была разбита и потоплена.
10-я бригада понесла тяжелые потери, погиб ее командир полковник Василий Николаевич Федоров. Мы тяжело переживали гибель этого смелого человека.
Вскоре генерала Пшенникова и меня вызвали в Смольный. Пригласили в кабинет командующего Ленинградским фронтом генерала армии Г. К. Жукова. Там уже находился член Военного совета генерал-лейтенант А. А. Жданов.
– Что у вас там случилось с бригадой на переправе?
– обратился командующий к генералу Пшенникову.
Его доклад получился неубедительным. Главное, не смог объяснить причины неудачи.
Г. К.Жуков, высказав неудовольствие в его адрес, предложил генералу Пшенникову удалиться из кабинета. Пшенников вышел. Наступила пауза. Я стоял и ждал, что же будет дальше.
Ко мне обратился А. А. Жданов:
– Скажите, генерал Коньков, только по-партийному, как там было на переправе 10-й бригады?
Я доложил все, что мне было известно, рассказал, как я с генералом Пшенниковым побывал на переправе и что там видел.
– Бригада понесла тяжелые потери от авиации противника, - закончил я свой доклад.
Г. К. Жуков посмотрел на меня и сказал:
– Товарищ Коньков, принимайте командование Невской оперативной группой. Задача прежняя - больше активности.
Я уехал в Невскую Дубровку, на командный пункт дивизии.
Нелегко было расставаться с командирами штаба, политотдела, с родной дивизией. Слишком много было связано у меня с ней: походы по Прибалтике, бои на Карельском перешейке, на берегах Невы. Все мы, командиры, сроднились. Сблизила нас боевая обстановка. Что ни говорите, но нет дороже боевого друга-фронтовика. Особенно тяжело было расставаться с комиссаром дивизии Владимиром Андреевичем Овчаренко. Он тоже получил новое назначение - начальником политотдела 23-й армии.
...У каждого из нас есть в сердце люди, ставшие для нас примером в жизни. По ним выверяешь свой шаг, у них занимаешь силу, жизненную стойкость, духовную крепость. Таким для меня был и останется навсегда Владимир Андреевич Овчаренко.
Лето далекого теперь уже 1940 года. Я вступил в командование 115-й стрелковой дивизией, стоявшей в Литве. Вскоре прибыл и комиссар дивизии Владимир Андреевич Овчаренко. По званию - полковой комиссар, возрастом 34 года, с образованием академическим. На гимнастерке алел орден Красного Знамени. "В боях с. белофиннами получил", - объяснил Владимир Андреевич политотдельцам. Им же, знакомясь, рассказал: родом с Полтавщины, был рабочим, несколько лет возглавлял райком комсомола.