Время делать ставки
Шрифт:
Если Родион хотел удивить Михаила, то он едва ли этого добился. Храмов покрутил гроздь винограда и произнес:
— Хотите вина? Легкое столовое, белое. Я, как с водярой завязал, другого не пью.
— Нет, спасибо.
— А вы, девушка? Как вас — Мария? Ну… Не хотите, не надо. А вино хорошее. Мне для желудка полезно. Что касается убийства сотрудника моей фирмы, то это, конечно, грустно, но у нас в «Фаворите» несколько сотен сотрудников. Всех не упомнишь. Будут расследовать. Конечно, наши менты опять «глухаря» навесят и будут квакать: дескать, нет улик.
— То есть вы
— Нет. А Виталька давно взрослый — пусть что хочет, то и делает, кого хочет, того и нанимает. Только пусть сам за это «бабло» отваливает, у меня не просит. А такие частники, как вы, небось не хило запросили-то.
— Я понял вашу точку зрения, Михаил Сергеевич, — проговорил босс. — Это ваше личное дело, и вы можете не разделять горе брата и считать его надуманным. Но вы могли бы ответить на несколько наших вопросов?
Тот пожал плечами:
— Да валяйте. Только особо много вы от меня не услышите. Потому что я ничего особо и не знаю. А эту Инну видел несколько раз в жизни, и если говорить сразу, то мне, жива ли она, померла ли, — по барабану. Да, чикнули девчонку. Жалко. Да мало ли сейчас народа гибнет? Вон в «Норд-Осте» и моложе погибли… на Дубровке. А у нас пару недель назад машину с девчонками с Котельнической взорвали. Жалко, но — жизнь такая. — Философ-браток налил себе еще вина и махнул рукой. — Ну валяйте, сыпьте, чего там у вас.
— Я полагаю, что вы знали Инну Малич до ее знакомства с Виталием и лучше, чем Виталий, — сказал босс. — Я ошибаюсь?
— Ну конечно, ошибаетесь, приятель. Откуда мне ее знать? Не знал и знать особо не хотел. А брата познакомил… у него с телками всегда проблемы были, в общем. — Он бросил на меня насмешливый взгляд, потом опять переключился на Родиона и договорил: — Так что я ее не знал. И, если вы гнете дальше, никакого отношения к ее смерти и смерти еще каких-то девчонок не имел. Я говорю достаточно доступно?
— Да.
— А Виталька — он слепой. Я, конечно, попытаюсь его отговорить, чтобы он переводил на вас «бабки», но это, наверное, бесполезно: уж если парень уперся, то это все — диагноз. А к этой Инне он, видать, крепко присох.
— Хорошо. Мы поняли. А теперь, господин Храмов, я обращусь к вам не как к брату Виталия, а как к директору «Фаворита»…
— К директору? Натаха, — повернулся он к девице, — принеси-ка мне чего-нибудь пожрать. Там мясо вроде было. Давай. А я вам не директор, значит, — продолжал он. — Директор — это у нас Филька Каморин. Вот его и клюйте, если по производственным вопросам. А я — учредитель.
— Вместе с господином Ованесяном, не так ли? — вклинился Шульгин.
— Знаете, что ль? Ну да, с Ованесяном, Артуром Даниковичем, если официально. Там еще и третий учредитель есть, если что. Только я с ним не контачу. Да он в наши дела и не суется…
— …хотя у вас с Ованесяном шестьдесят с чем-то процентов акций на двоих, а у него — блокирующий пакет.
В маленьких глазах Храмова блеснуло раздражение, густо замешанное на интересе.
— Слушай, — чуть привстав, сказал он, — откуда ты такой всезнайка взялся? На каждую хитрую задницу с лабиринтом у тебя свой хрен с винтом. Ишь!..
— Откуда взялся,
Я бросила на колени Храмова-старшего злополучную распечатку с роковой записью, перешедшую к нам от Инны Малич и с тех пор побывавшую в руках Амалии Алексеевны Широковой и невезучего Бранна-Трухи.
— Что это еще такое? — пробурчал Храмов. — Откуда она у вас?
— Михаил Сергеевич, — неподражаемым тоном отозвался Родион Потапович, — как говорят в детском саду, мы первые задали вопрос. Я так понимаю, вам известно, откуда такое качество печати. Как учредителю.
— Черт его знает, — протянул тот, — знаете, по-моему, вам лучше обратиться к этому… к Фильке. Я — без понятия. В натуре говорю. Филька у нас массовик-затейник, этот, как его… пиарщик. Ну и все такое. Вопросы лучше к нему.
— Под Филькой вы понимаете Каморина Филиппа Юрьевича, директора букмекерской фирмы «Фаворит»; по крайней мере, я так понял, — отчеканил Родион.
— Ну да, — сказал Храмов. — А вы что, серьезно будете ворошить это дело из-за… гм… пурги, которую гонит мой брат?
— Честно говоря, Михаил Сергеевич, — вмешалась я, — убийство девушки сложно назвать «пургой». Особенно если это убийство напрямую связано с еще несколькими преступлениями, которые, кстати, сцепляются с вашей фирмой.
Храмов-старший помолчал. Потом постучал пальцем по столику, на котором стояла ваза с фруктами, и отчеканил:
— Вот что, девушка. Если вы гнете, что тут замешан я или наша контора, то напрасно вы это делаете. И вообще, женщинам следует царствовать на кухне. Как вот Натаха. На-та-а-аха! Жрать готово? Где ты там, а?
— Приятного аппетита, господин Храмов, — сухо сказала я, поднимаясь.
В квартире Храмова нам больше нечего было делать.
7
— Не скажу, что я заподозрила этого Михаила Сергеевича, но тем не менее довожу до вашего сведения, босс, что я посчитала возможным оставить в его квартире «жучок», — доложила я, когда мы сели в машину.
— Ну что ж, — отозвался Родион Потапович, — это не лишено целесообразности.
— Да уж конечно! — воскликнула я. — Да… а что мы делаем дальше? У вас есть план?
— План?.. Разумеется, у меня есть план, — отозвался он, — для начала мы вернемся домой и отужинаем. На сегодня хватит треволнений. А завтра, Мария, будет вот что: мы разделимся. Я поеду в одно место, ты — в другое. Потом, что называется, объединим усилия, ну и…
Такое проявление инициативы со стороны босса меня удивило. Обычно он был крайне инертен и предпочитал не покидать своего кабинета, как уже было замечено несколько выше. А тут не только приехал по своей инициативе сначала на квартиру к убитой Амалии Шпеер, а потом к Храмову, но и предложил — сам! — разъехаться по разным адресам. Это могло означать только одно: дело приобретало большой интерес для Родиона Потаповича.