Время делать ставки

Корнилова Наталья Геннадьевна

— Да Храмов это!

Теперь вздрогнула я. Ольга смотрела на меня мутными глазами, в которых плавала враждебность.

— Храмов? — переспросила я. — Михаил Сергеевич?

— Ну не Горбачев же. Храмов, конечно. Понтов много, а толку мало.

— И что это ты вдруг его пригласила?

Ольга уставилась на меня, как на полоумную.

— При-гла-си-ла? — повторила она. — Да ты рубишь, что говоришь? «Пригласила»! Так он и ждал приглашения, козел! Подвалил ко мне и говорит: «Ну что, подруга, тебя, кажись, Олей зовут, и шампанское ты, наверное,

пьешь?» «Пью», — говорю. А что ему ответишь? Он же, сволочь, хозяин, чуть что не по нему, вылетишь из клуба как миленькая. Так что пришлось соглашаться. Он еще и говорит: «Тебе ведь от нашей организации квартиру сняли, так, да? Нравится квартира-то? Жилищные условия сносные? А ну-ка пойдем поглядим. Я, — говорит, — должен знать, в каких условиях обитают мои сотрудницы». Так и сказал: о-би-та-ют. Как хомячки, блин!

— Понятно, — сказала я, — значит, такие дела. Тогда ясно, почему у тебя такое плохое настроение.

— Задобрить меня хочешь, что ли? — прищурив глаза, выговорила она свистящим шепотом. — Да пошла ты! Нам завтра не детей крестить, а, быть может, оправдывать мой коэффициент 10,0! Ладно, пошла я спать. Ну тебя.

— Тебя тоже, — сказала я, — спи!

И я вышла в прихожую, оделась, обулась и хлопнула дверью. Ольга мутно смотрела мне вслед…

Спускаясь по лестнице, я вспомнила, что означал в той распечатке коэффициент ставки на Ольгу Кротову, который она собиралась «оправдать». Коэффициент был на тот случай, если Ольга убьет свою соперницу.

Меня.

* * *

Когда я с максимумом предосторожностей добралась до нашего офиса, то в кабинете босса застала брата недавнего Ольгиного гостя — Виталия. Наверное, у семейства Храмовых сегодня был день визитов, любовных и деловых. Виталий оживленно тряс головой и нудел:

— Прошло уже столько времени, я вам плачу такие деньги, а дело не сдвинулось с мертвой точки! Вы не имеете ни малейшего представления о том, кто убил мою невесту, а я все еще питаю иллюзию, что вы сумеете это сделать.

Он не повышал голоса, говорил длинными, утомительными фразами, и это, по-видимому, раздражало босса еще больше, чем если бы тот орал, выпучив глаза, и обещал застрелить Родиона или размазать его по стене. Как это бывало с особо нервными клиентами.

— Вы знаете, Родион Потапович, я думаю, правильно говорил мой брат Михаил, когда утверждал, что не надо к вам обращаться, — закончил Виталий Храмов.

При этих словах босс поднял голову и заметил меня. Его лицо осветилось улыбкой, он кивнул мне, а потом обратился к негодующему интеллигенту:

— Вы, Виталий Сергеевич, не стали слушать своего брата. Это похвально. А теперь, простите, вы отрываете меня от дела. От вашего же, между прочем, дела. Я должен работать. В самые краткие сроки я представлю вам результаты. Имена, пароли, явки, как говорит Владимир Владимирович, наш президент. Не волнуйтесь, результаты будут. Они уже есть, но боюсь, что вы еще не поняли, какая это прелесть — неведение.

— Вы, Родион Потапович, наверное,

полагаете, что я не готов узнать правду? Совершенно напрасно! Другое дело, что вам нечего мне сказать. И вы отделываетесь разного рода отговорками, — заявил Виталий.

— Считайте, как вам угодно, — сказал босс. — Но ради бога, не мешайте. Не отрывайте меня от дела. От вашего же дела, между прочим. Мы работаем, Виталий, мы работаем! И есть промежуточные результаты, которые быстро превратятся в окончательные.

— В самом деле? — сказал Храмов-младший и, поймав мимолетный взгляд босса, проследил его направление, обернулся и увидел меня. Я стояла у двери, прислонившись к косяку, и наблюдала. Он вздрогнул и проговорил:

— Вы, знаете ли… так бесшумно вошли. Добрый вечер.

— Добрый, — отозвалась я. — Виталий, мой босс говорит вам весьма здравые вещи. Мы работаем, и есть подвижки. Так что не надо бежать впереди паровоза. Ну чего вы хотите добиться вашим пришпориванием?

— Я ничего не хочу добиться, — раздраженно бросил единственный интеллигент в семействе Храмовых. — Не знаю, какого рода ваши результаты, промежуточные они или какие там еще, но мне нужно только одно: знать, кто убил мою Инну и зачем он это сделал.

— Не думаю, что выверенная информация такого рода вас сильно обрадует, — вполголоса заметил босс. — Но я гарантирую, что вы все узнаете. Дело сложное, но разрешимое. Вы будете знать правду. В свое время.

— В свое время? Что вы водите меня за нос? Может… может, вы хотите сказать, что вам уже известно имя убийцы и те причины, которые…

— Да! — перебил его босс. — Еще есть вопросы? Нет? И прекрасно. Я позвоню вам послезавтра, Виталий, и расставим все точки над i. А пока позвольте пожелать вам всего наилучшего.

Это окончательно вывело Виталия из себя. Он вскочил с дивана и, засунув себе под мышку портфель, прошипел:

— Ну, знаете ли… если вы изволите шутить, то могли бы найти более удачный повод для шуток! До свиданья!

— Мария, проводи господина Храмова до двери, — кивнул мне Родион. — Благодарю.

Когда мы остались одни, я задала боссу вопрос:

— Так вы что, в самом деле знаете уже, кто убивал этих несчастных девушек?

— Мария, не уподобляйся, пожалуйста, высококультурному зануде, только что нас покинувшему, — строго сказал Родион Потапович. — Он донимал меня своими вопросами едва ли не час. Хотя я ясно дал ему понять, что мне пока что нечего сказать ему. Тебя устроит такая форма ответа?

Я пожала плечами. Родион произнес:

— «Хвоста» на этот раз за собой не привела?

— Нет.

— Уверена?

— Совершенно. Не знаю, как уж вам, Родион Потапович, удалось вызнать, что Гена Благовещенский каким-то боком причастен ко всей этой вакханалии, но он…

— Да, я знаю, — перебил Шульгин, — я уже прослушал запись с «жучка», который ты брала с собой сегодня. И не один раз прослушал. Ну что я могу сказать? Рыба клюнула. Остается только улучить момент, когда можно вытягивать наживку.