Время действовать
Шрифт:
— Э, — сказал я, — иди сюда. Ты уже обманул полицию безопасности. Они не сильны в уличных играх.
Гугге тоже в этом не был силен. Но вот ирландцы — да. Может, Зверь был прав.
Я вылез из «пежо» и направился к Нюбругатан. Именно такого поведения и ждал от меня Зверь. Я остановился у какой-то витрины. Он прошел мимо меня. Я стоял и думал, держа его в поле зрения уголком глаза.
Зачем я ему позвонил? Почему вдруг перепугался? Почему боялся войти в дубовую дверь?
Зверь исчез.
Я выругался и двинулся к пахучей
— Nada, — сказал он. В смысле — ничего. Никто за мной не шел. Никто за мной не следил. Никто не проявлял ко мне ни малейшего интереса.
— Но, Зверь... почему я боюсь?
Его черные глаза обшарили меня, холодно и бесцеремонно, как оглядывают чужака.
— Нет враг опасней, — Зверь наконец чуть улыбнулся, — чем богатый человек, который отчего-то в страхе.
Я помотал головой.
— Дело не в деньгах.
— Нет враг опасней, — тут он уже не улыбался, — чем богатый народ, который стерегет свои богатства.
Очень уж глубокомысленно.
— Стережет, — поправил я его с раздражением.
— Нет враг опасней, — теперь его голос звучал мягко, — чем вор, который стерегет свою раздобычу.
— Добычу, — прошипел я. — Ладно, вот я — то самое поколение, которое обворовало тебя, твою страну и твой народ. Но я боюсь не из-за этого.
Он скривился:
— Вы все меня обкрали. Вы все в страхе. Вы зовете меня террорист, ожидая, что я буду вам мстить.
Я перегнулся через стол и взял его за ворот:
— Кончай трепаться. Я никогда не боялся мести, что бы я ни творил в своей жизни. Так чего же я боюсь сейчас?
Девица за стойкой взирала на нас с изумлением. Зверь спокойно улыбнулся ей своей широкой белозубой улыбкой.
— Потому что у него много есть чего стеречь, и он в страхе, и это делает его опасным. А ты в страхе потому, что об этом знаешь.
Я заерзал на стуле и выдохнул:
— Зверь...
Он осторожно разжал мои пальцы, сцепленные на его воротнике.
— Больше всего людей страшит неизвестность, — сказал он. — Ты в страхе потому, что не знаешь, может ли он чинить тебе вред.
Его брови вздыбились, он улыбнулся.
— Что он может сделать? Пробовать прятать тебя в тюрьму? Там ты уже бывал. Пробовать убить тебя? Многие уже пробовали. Никому не удалось. Стараться победить тебя...
— Болтовня все это, Зверь. Ты мне ответь, ответь — почему я боюсь.
Зверь опять улыбнулся, потряс головой. Его черные глаза могли быть как камни. Но теперь они излучали тепло.
Он медленно наклонился вперед и похлопал меня по щеке:
— Это так просто.
Рука была холодная и сильная. Я прижал ее к своей пылающей щеке.
— Зверь, он может мне сделать плохо?
Он кивнул:
— Compadre, он может сделать тебе очень плохо.
Я выпустил его
— Почему? Почему?
Зверь откинулся на спинку стула. Его глаза сузились. И он сказал:
— Потому что ты влю'блен.
Мы сидели молча, поглядывая друг на друга поверх кофейных чашек.
— Влюблён, — поправил я его автоматически.
Зверь справился с большой входной дверью за пятнадцать секунд. При входе был домофон с целой батареей кнопок. Он нажал на все сразу, притиснув их ладонями. Из динамика вырвалась какофония голосов, но Зверь всего-то и сказал:
— Это Калле! Это Калле! Это Калле!
Замок зажужжал, и мы вошли.
Коммандитная компания «Молот» помещалась на верхнем этаже. Лифт с лязгом поднимал нас мимо мраморных площадок, высоких двойных дверей, ведущих в жилые квартиры. Адвокаты, экономисты-консультанты, ревизоры, специалисты по рынку. Таблички с именами на дверях были крупные и безукоризненно чистые — в этом здании хватало работы целому взводу уборщиков, изо дня в день полировавших бронзу.
Лифт прошел все эти этажи, потом какую-то шахту над ними и остановился на площадке, где была только одна дверь.
— Что теперь? — сказал Зверь.
Дверь была стальная. Ни ручек, ни звонка, ни таблички. Даже петли были потайные.
Я воздел руки кверху, изображая волшебника:
— Сезам, откройся!
Зверь засмеялся, но тут раздался негромкий голос из динамика:
— Добрый день. Чем можем быть полезны?
Тот самый аэропортовский голос.
— А, привет, — сказал я. — Это я звонил насчет трупа!
Позади нас лифт пришел в движение. Исчез в шахте. Лестницы тут не было. Зверь пригнулся и быстро обежал площадку, простукивая стены. Скрытых дверей или потайных панелей он не обнаружил.
— Кончай выдрючиваться, — сказал я аэропортовскому голосу. — Густав Далль меня ждет.
Зажужжал электромотор. Стальная дверь медленно поползла вверх, как в гараже. Сперва показался кроваво-красный ковер, потом группа хрупких белых стульев в стиле рококо, украшенных золотом. А дальше — вход в «Молот», выглядевший классом выше, чем стандартная роскошь прочего здания: резьба по светлому дубу, окна с гравировкой по стеклам, бронзовые дверные ручки и древний почтовый ящик.
Это был истинный вход в финансовую компанию «Молот». Стальная дверь служила только целям безопасности. Мне и Зверю выдали увесистый комплимент: поджидая нас, опустили бронированную дверь.
Но Зверь был не в восторге.
— Una trampa, — пробурчал он.
— Мы уже в ловушке, — сказал я. — Нажми на кнопку лифта и убедишься.
Зверь протянул руку и нажал. Лифт никак не среагировал. Тросы не задвигались.
— Ладно, — сказал я и ступил на красный ковер.
Зверь стоял возле лифтовой шахты. Мы следили за стальной дверью с дистанционным управлением. Но ничего не происходило.