Время для жизни 2
Шрифт:
— Да там же, в мастерской у дяди Гоши! — махнул рукой Косов, — Игнат, ты как? Согласен?
Мастер кивнул в ответ.
После отъезда гостей, Настя некоторое время молчала ошеломленно-задумчиво, а потом… выразила глубокую и очень горячую благодарность. Очень горячую… и очень… глубокую…
Выражение сей благодарности затянулась практически до самого вечера.
И если ее манера сразу же завладевать его нижней рубахой и напяливать ее на себя, мурча от удовольствия, удивления уже не вызывала, то вот — горячие и очень крепкие объятия, после всего происшедшего, были
— А ты, говорят, опять отличился, да? На этой… на облаве? — посапывая ему в ухо, чуть слышно спросила.
Косов хмыкнул, и промолчал.
— Ну что с тобой не так, а? Почему… у тебя всегда вокруг бабы вьются? — чуть сердито начала выговаривать Настя.
Иван вздохнул, чуть пожал плечами:
— Может я — красивый? Нет? Тогда — обаятельный? Опять нет? Брутальный? Тогда — не знаю…
— Нет, ты, конечно, и симпатичный… и обаяние в тебе определенное есть. И мужчина, конечно… Хоть и совсем молоденький! Но ведь у других такого не бывает?
— Чего не бывает? — переспросил Косов.
— А что… она и правда такая красивая была? — не ответила Настя, продолжая допрос.
— Ты про кого сейчас?
— Про кого, про кого? Про воровку эту… которую ты задержал? Вот почему так — другие тоже отличились, бандитов этих ловили! Но только Косов — поймал какую-то красотку!
«Тьфу ты, блин! Не училище, а… деревня какая-то! Слухи, сплетни… моментально разлетаются!».
— Ну так что… Она красивая? — не утихала женщина, и, откинув одеяло, уселась на него сверху.
Косов с удовольствием обозрел Настю:
— Ты — красивее! — с глубоким убеждением ответил, пуская в ход не только вербальные доказательства, но и — руки!
— Погоди… Ну… пусть я красивее, но, говорят, она же молоденькая такая…
— Насть… ну чего ты снова? Ну… да, симпатичная она была, молодая… Довольно яркая. Такая… на татарку немного походила. Но — ничего же не было! Андрюха там все время рядом был, он подтвердить может!
— Да… вы друг за друга… что угодно подтвердите! Хотя… Уж до воровки и бандитки ты бы, я думаю, все же — не опустился, — сделала вывод женщина, — Правда?
— Несомненно! — кивнул Иван.
— Вот что-то… не чувствую я в тебе… особой честности.
— Ну, На-а-а-сть… Ну хватит уже, а?
— Не настькай мне тут, кобель! И эти еще… Анька с Симой! Ах, Ванечка, ах — какой смелый! И что — этот бандит и правда на тебя с ножом бросился, да?
Косов, пытаясь сдержать зевок, пожал плечами:
— Ну-у-у… пытался. Ты вот мне лучше скажи — тебе понравилось, как мы прошли на смотре? — попытался перевести разговор Иван.
Женщина хмыкнула:
— Понравилось? Конечно, понравилось! Вы явно были лучшими!
Строевой смотр и впрямь прошел под знаком второй роты. Это действо неизменно привлекало и весь состав училища, кроме курсантов и командиров — преподавателей, вольнонаемных и прочих. И даже из горкома партии делегация приезжала полюбопытствовать и поглазеть. Придавая тем самым внутриучилищному
Сначала комиссия от командно-руководящего состава проверяла форму одежды, наличие положенных документов, снаряжения и внешнего вида курсантов. Потом — прохождение торжественным маршем, мимо собравшихся на внутреннем крыльце начальников, командиров и политработников. Здесь же стояли и городские начальники.
«Да, так-то если в ротном строю — гонять роту еще и гонять! Явно все остальные отстают от подготовленности парадного расчета. Но в целом — да, получилось неплохо. Особенно прохождение с песней! А потом, как их и предупредили заранее — прохождение парадного расчета, все эти экзерциции со знаменем, саблями и прочими… линейными! Этакая красивая армейская показуха!».
Там же награждали и отличившихся курсантов и командиров. Косова вызывали из строя аж два раза! Первый раз — вручая Почетную грамоту за «большой вклад в общественную жизнь коллектива училища, достигнутые успехи в боевой и политической подготовке». Второй раз — для объявления благодарности за успешные действия при несении службы в патрулях на территории города. В личное дело грозились занести эти регалии! И занесут, скорее всего. Только, через год, к моменту выпуска его из училища, все эти… «цацки» не будут стоить и гроша. Там другие оценки будут в ходу. Оценивать их будут — немцы!
Косова от невеселых мыслей опять отвлекла Настя:
— И опять же, кобель Косов… И Анечка, и Симочка — стояли попискивали: «Ах, Ванечка! Ах, Косов!». Вот как мне это все воспринимать — ответь мне! — пихнула она его в бок.
— Ай! — отреагировал Иван на ощутимый щипок, — Как воспринимать? Гордиться, что спишь с таким знаменитым и красивым мной! Ай! Да Настя, блин! Больно же! Заметь — ни у кого из них такого самца нет, а у тебя — есть!
«Зря я это сказал! Зря!».
Постепенно щипки, укусы и прочие глупости переросли в то, во что и должны были перерасти! И теперь уже женщина — стонала, покрикивала, что-то лепетала почти бессвязно!
«Пощады просит? Нет ей пощады!».
— Самец… Красивый и знаменитый…, - пыталась отдышаться «тетя доктор», — Этого самца… что та, что другая — умыкнет, чуть покрутив задницей! Сорвется самец и уметелит вдаль, только цепь брякать по земле будет!
— Но, Настя… сама же знаешь, даже — если сорвется, то через малое время — снова прибежит, поджав хвост, поскуливая…
— Да уж… и вот тогда — можно будет оторваться на нем на славу! Повозить смазливой мордой по земле, намять холку, и прутом по заднице выстегать!
— Какая ты жестокая! Не умеешь прощать, и не сечь повинную голову!
— Да, я такая! — засмеялась женщина.
Косов стоял на перроне, держа Настин небольшой чемоданчик в руке.
— Все! Все я поняла! Не повторяйся, да! Пакет твой передать лично в руки директору Дома мод Александру Кинцлеру, и попросить, чтобы он прочитал твое письмо! Ты уже мне сколько раз об этом сказал?! Думаешь мне самой не интересно посетить этот Дом? Да, Женька? — подмигнула Настя стоявшей рядом подруге.