Время для жизни 2
Шрифт:
— Ильичев! В туалете второй роты две половых доски — заменить! Все туалеты перебелить заново — как курица лапой побелили!
Привезли песок. Косов, не подумав, вылез и здесь:
— Надо бы, тащ старшина, какие-то бордюры придумать на дорожки. Ну — что-то вроде границ дорожек, и чтобы песок не растаскивался.
И по праву заслужил несколько косых взглядов от боевых товарищей! Хорошо, что он не один был такой… умный! Нашелся среди парней, который вылез с предложением:
— Тащ старшина! Я немного корзинки плести умею. А у нас в школе, дорожки ограничивали такой загородкой… Типа — плетня, только совсем невысокий, даже маленький — сантиметров десять-пятнадцать от земли. И грунт по сторонам не просыпается, и сохнет быстрее, если дождь…
«Вот! Вот — не зря
Предложение старшине понравилось. На ту сторону реки была направлена «группа товарищей», которые нарезали прутья ивняка, колья для крепления к земле и перетаскивали все это на сторону лагеря. А Ильичев, вспомнив инициативу Косов с ошкурением кольев для палаток, еще и предложил — все прутья очистить от коры! Высохнут — станут светлыми, почти белыми. Красиво же?!
«Эх-эх-эх… дела наши тяжкие!».
День был «убит» на это дело. Потом — под контролем старшины были проведены замеры, отбиты линии, вколочены колышки. И уже потом, когда «корзинщик» и пара наскоро обученных им людей, споро соорудили этот маленький заборчик, уже в эти дорожки был засыпан и разровнён песок. Косов, копошащийся за приготовлением обеда, слышал, как Захаров довольно сказал сержанту:
— Ну вот! Совсем другой вид, а, Степан?!
В середине второй неделе к ним привезли пополнение — еще двух «заранее приехавших»! И Косов, уже шипящий себе под нос по поводу поварских обязанностей… Ну а как? Встань — раньше всех, ковыряйся сам по себе, в отрыве от коллектива. Только с завтраком закончил — мытье котлов и прочей посуды! Отмыл все? Начинай заниматься обедом! А потом — и ужином, примерно в том же порядке! И скучно, и грязно, и… да и ответственность все же — стоило только раз утром каше чуть пригореть… И замечание от старшины получил, и косые взгляды товарищей, бурчание про «кривые руки». Одна радость — голода нет! Пока ковыряешься с готовкой — то там кусок в рот закинул, то — здесь чего-то пожевал, а потом — и пробу снять надо. Ага — на соль! Но этот фактор никак не мог перевесить в глазах Косова весь остальной негатив!
«Нет! Такой хоккей нам не нужен!».
А уж когда полевую кухню притащили… Ну не готовил он на ней никогда! А там, если кто не знает — есть нюансы! И по закладке, и по контролю за готовкой. Сколько воды налить в котлы сначала, сколько — попозже, а сколько — уже потом! Даже — за интенсивностью горения дров в топке кухни!
В общем… когда выяснилось, что один из приехавших — закончил какие-то курсы поваров, а потом — еще и работал помощником повара в какой-то заводской столовой!!! Иван с облегчением, но с надрывом в голосе… а как же! роль нужно отыгрывать до конца! Как там… ролеплейщик, ага… Воззвал к старшине Захарову с мольбой — освободить его от этого всего — чашки, миски, ложки, котлы… И запасы продовольствия — тоже! Учет там, контроль…
К моменту начала вступительных экзаменов в училище, лагерь был готов к приему новых курсантов. Так… может быть некоторые мелкие штрихи. А товарищ старшина — всегда найдет, где и что лежит… стоит, или весит — неправильно! Не по феншую, который в армии называется — Устав!
Косов даже успел договориться с водителем Афиногенычем, который за известную «дольку», в очередной привоз разного имущества и продуктов питания, привез купленные на деньги Ивана арбузы и дыни.
— На набережной Омки чурки арбузы и дыни продают. Привезли их целую баржу, пришвартовали к берегу, и прямо там и продают! Это у нас тут, в Омске — каждый год так! И это все, и всякие яблоки там… и груши. Жена у меня так на всю зиму лук покупает. А что — хороший лук, злой такой, и не мелкий! А нам, где его садить-то… лук этот? Да и прочее… нету у нас огородчика!
Старшина посмотрел на такое дело с неудовольствием:
— Вот только попробуйте у меня завтра обдристаться! Попробуйте работу сорвать! Я тебе, Косов, в таком случае, не только обязанности повара возверну… Ты у меня еще и все сортиры мыть будешь!
Но — обошлось, никто не обдристался! В туалет, конечно, той ночью бегали часто, но все — по малому!
А арбузы и дыни были — хороши! Жаль только —
В день, предыдущий первому экзамену, их всех после обеда вывезли в училище. В порядок себя привезти, «гражданку» почистить-погладить. Не идти же на экзамены в «сильно-сильно б/у», которое от почти месяца хозработ стало еще хуже. Это не будущие курсанты, это — пленные французы, прости господи… Те, которые «шаромыжники», да…
— Степа! А ты знаешь, откуда пошло слово — «шаромыжник»? — спросил Иван Ильичева, наглаживая изрядно слежавшиеся в чемодане брюки.
Старшина, наглаживая рядом свою форму, хмыкнул:
— Не… Ну и откуда же оно пошло? Давай… соври чего-нибудь!
— Чего это я — да «соври»? — обиделся Косов, — Исторический факт!
— Давай… рассказывай уже, знаток истории! — разрешил сержант.
— Это было, когда наши в Первую Отечественную… ну — в тысяча восемьсот двенадцатом… французов и прочих… европейцев раскатали, ну и — дальше пошли за отступающими супостатами. Так вот… пленных тогда было — до ебени матери! Да и просто… шатались по дорогам страны отбившиеся от своих лягушатники. Ага! — Косов прервался, поплевал на утюг, проверяя его температуру, — А зима ж была… холодно! И нашим-то — холодно, а тем… не привыкшим к нашим зимним температурам… и вовсе — кирдык наступал! А еще — жрать было нечего… совсем нечего! Это ж… представь — за полгода туда-сюда по одним и тем же местам две таких толпы пробежалось — наша армия, потом — французы, потом — в обратном порядке, когда их уже гнали… А там же — тысячами… сотнями тысяч воевали. И прикинь сам — что в тех местах от продовольствия осталось? Так вот… европейские цивилизаторы… уже воевать совсем не хотели, вот — вообще! Им бы выжить как-то… а про завоевания — что ты! Как страшный сон!
Ильичев засмеялся, и даже Серега Амбарцумян, который начищал свои ботинки рядом, захихикал.
— Вот, Косов… Чего у тебя не отнять — умеешь же ты так складно врать! Ладно, ладно — рассказывать исторические факты! — отмахнулся от вновь насупившегося Ивана, сержант, — давай… вещай дальше!
— Ага… то есть, как вояки они уже были — вообще никак! И видом… тоже! Вот как мы в лагере! Даже — хуже! И бродили они по незнакомой местности, доходили, значит… Вот и стучались они в дома к крестьянам, а так как по-русски говорить ни хрена не умели, дикари, мля… то и пытались как-то объясниться… как получится! А начинали, как водится с фразы — «шер ами!», что на хранцускай мове означает — «милый друг!». Типа — не враги мы… просто мимо шли. Ага! Сами мы не местные, типа — погорельцы… поможите, кто чем может! Ну и вид у них был… как я уже сказал. А крестьяне же — тоже язык французов… слабо знали… но — если тебе раз за разом — «шерами», да «шерами»! Вот так и повелось — если кто одет, как бродяга, в «рямки», да чего-то клянчит — значит «шаромыжник»!
Парни посмеялись. Амбарцумян спросил:
— А что — это и правда так было?
— Ты про что сейчас? Про «шаромыжников»? — переспросил Косов, — ну… времени уже прошло много, утверждать, что именно так было — не могу. Но версию такую слышал, да!
— Ладно с «шаромыжниками», а ты вот… несколько раз сказал, что, мол — с европейцами воевали. Вроде же… в учебниках везде написано — воевали с Наполеоном, то есть — с французами. А остальные европейцы тут при чем? — продолжил интересоваться Серж.
— Да при всем тут остальные европейцы, при всем! Двунадесять языков к нам перли, не слыхал такой фразы? Если так уж… точнее… Наполеон к тому времени захватил всю Европу! Всю! От Ла-Манша и до границы с Россией. А когда собрался сюда, к нам… в его армии были воинские формирования всех этих стран. Всех, Серега! И испанцы, и итальянцы, и немцы всех мастей! И немало их там было, ой — не мало! Пруссаки те же — выставили аж тридцать тысяч штыков! Австрийцы там еще… И даже поляки отметились — целый корпус генерала Понятовского против нас воевал! Причем… воевали эти поляки — очень зло! Добро воевали… Даже когда уже все войска оккупантов разваливались — и тогда поляки продолжали воевать! Ну… от этих сук… другого и ждать нечего! Они всегда против русских… — Косов покосился на Амбарцумяна, — ну… против России!