Время гарпий

Дедюхова Ирина Анатольевна

— Как мэра? Прямо мэра? — растерялась Эвтерпа.

— А кого еще? — удивилась Каллиопа. — Я же никого у вас особо не знаю, а мэр у вас точно должен быть! Вот пускай мэром занимаются. Это надолго у них отобьет охоту травить беззащитных дам, увлекающихся классическим искусством. А тот, кто тебя телефонным звонком напугал, к утру должен будет подготовить доклад в Заксобрании по поводу ночного ареста, и объяснить, почему он раньше не оказывал прокурорского реагирования на вашего мэра.

— Да как-то… неожиданно

это все, — прошептала Эвтерпа.

— Я не хочу, чтобы вот такое привязывалось к тебе, когда нам совершенно некогда тратить время на то, что они там считают… экстермизмом. Тьфу! Ну, вы поняли меня! — безапелляционно заявила Каллиопа.

— А что, у вас мэр хороший? — участливо поинтересовалась Урания.

— Да… как везде. Обычный, короче. Но странно как-то, — пробормотала Эвтерпа. — А откуда вы про Хачикяна знаете?

— Да просто подумала, кто у вас занимается уборкой и ТБО, так сразу как-то всплыло имя «Герман Хачикян», но оно вполне может быть условным, — пояснила Каллиопа.

— Как пишут: «Все имена и фамилии изменены», — рассмеялась Клио и поинтересовалась у Эвтерпы: «У вас мэр что, взяток не берет?»

— Не знаю, наверно, берет, как все, — пожала плечами Эвтерпа. — Он недавно говорил, что ему зарплата мэра кажется «просто смешной». Мэр в нашем городе получает сто тысяч рублей. Ему смешно, а нам, при средней зарплате в пятнадцать тысяч, как-то не очень весело.

— О, девочки, я уже что-то такое чувствую, — сообщила всем Каллиопа. — Сейчас его тормознут, рылом в асфальт сунут, наручниками щелкнут и все такое… Застоялись ребята без дела! Обстановка немного оживится, и мы проскочим на вороных!

— Так он ведь не самый плохой в стране! — попыталась слабо протестовать Эвтерпа.

— А при чем здесь страна? — ответила Клио. — Ты вообще мэров сортировать собираешься или свою прокуратуру занять настоящим, большим делом?

— Мне вообще читать смешно эти филологические определения «реализма в литературе»! — мрачно вставила Каллиопа. — Вот когда пишет настоящий писательреалист, то все сбывается в реальности! В этом и состоит творческий принцип реализма, а не когда пытаются реальность подправить из мелких соображений, какая партия прикармливает писателя. Конечно, надо успеть написать счастливый конец для народа!

— А разве это… счастливый конец? — не унималась Эвтерпа.

— Для вашего мэра не очень, — согласилась Каллиопа. — Но, согласись, закономерный! А потом ведь он точно делал заявления, что страсть как хочет победить коррупцию в вашем городе. Вот пускай и борется с коррупцией собственной тушкой, чтоб мирные люди рядом не страдали от их очередной «борьбы».

— А потом… что будет? — совершенно растерявшись, спросила Эвтерпа.

— А потом он в колонии перевоспитается и осознает, — ответила Каллиопа. — Он глубже поймет жизнь и ее простые радости:

недокуренный бычок, вечерний чифирь, теплые кальсоны… Холодным осенним днем, под принизывающими порывами северного ветра он вернется в родной город, где его взяткой подставил тот армянин, который у вас мусор вывозит. Бывший мэр решает ему за все отомстить. В тюремной фуфайке он сидит на скамейке в заброшенном парке и курит, курит, курит… Все кажется ему в родном городе незнакомым, из каждой подворотни лезут навязчивые воспоминания… Звучит шансон про Владимирский централ, полный проникновенной ностальгии… В истории, конечно, замешены олигархи, заигрывающие с оппозицией, коварные держательницы публичных домов, мусорщики, циничные уборщики улиц и алчные владельцы естественных монополий.

— Ни фига себе! — восхитилась Эвтерпа.

— А ты напишешь детектив, где загадочные убийства самых именитых мусорщиков расследует женщина, живущая на городской свалке, — продолжила Каллиопа. — И там ты вполне можешь написать, что у бывшего мэра и бомжихи с помойки начинается новый жизненный этап, любовь-морковь и все такое! От погони они уходят на горящем мусоровозе!

— Вот это да! — зачарованно произнесла Урания. — Я бы сама такой блокбастер с удовольствием посмотрела.

— Вот видите! — с удовлетворением сказала Каллиопа. — У вас совершенно шаблонное восприятие счастливого конца! Какое-то безыдейное и аморальное — «украл, выпил, остался безнаказанным и вывез кучу бабла на Кипр!» А ведь по-настоящему счастливый конец должен вдохновлять! Он должен вызывать духовный катарсис! И как еще можно создать счастливый конец для дамы, которая лишилась квартиры из-за преступной деятельности «черных риэлторов» и теперь живет на помойке? Должен же быть и на ее… гм… свалке… праздник?

— Соглашайся, Эвтерпа! — расхохоталась Клио. — Прославишься, деньгу зашибешь!

— Ладно, — снисходительно поддержала ее легкомысленный тон Эвтерпа. — Назову роман «Любовь из мусоропровода», получу литературную премию, и мы все поедем в Прадо наяву, а не во сне!

— Отлично! Уже начинает получаться! — похвалила ее Каллиопа. — А теперь давайте, попробуем хором произнести их любимую фразу: «Мы вам устроим новый 37-й год!»

— Ты что? — испугалась Урания.

— Исполняю простое человеческое желание! Люди хотели почувствовать эту романтику ночных арестов, многочасовых допросов, инфантильных объяснений «у нас работа такая» и «у меня не было другого выхода» — пусть получат! Но ведь эти «веяния времени» лучше всего ощущаются не по звонкам из прокуратуры, чтоб ребенка напугать. Тут должен быть здоровый азарт, элемент интриги, когда никому пока не ясно, с какой стороны ему выпадет 37-й год коротать. А ну-ка, хором!

Музы нестройным хором произнесли: «Мы вам устроим новый 37-й год!»