Время и пространство как категории текста: теория и опыт исследования (на материале поэзии М.И. Цветаевой и З.Н. Гиппиус)
Шрифт:
Пространство как атрибут мира определяется в философской системе Р. Декарта через протяженность: «Пространство, или внутренне место, также разнится от тела, заключенного в этом пространстве, лишь в нашем мышлении. И действительно, протяжение в длину, ширину и глубину, образующее пространство, образует и тело. Разница между ними только в том, что телу мы приписываем определенную протяженность. Пространству же мы приписываем определенную протяженность столь общее и неопределенное, что оно сохраняется, если устранить из него тело» [Декарт 1989: 11].
В это же время встречается в системе научного знания и осмысление пространства с позиций эмпиризма (Дж. Локк): возвращение к старым идеям пустоты и отрицание пространства-протяженности.
В философии XVII-XVIII вв. складываются
В концепции И. Ньютона пространство – первичная самодостаточная категория; оно понимается как бесконечная протяженность, вмещающая в себя всю материю, но не зависящая от нее, не определяемая материальными объектами. По существу, это пустота – но и вместилище одновременно. Этой концепции «пустого» пространства противостоит концепция «объектно-заполненного» пространства Г. Лейбница, который понимал пространство как нечто относительное, зависящее от находящихся в нем объектов, определяемое порядком существования вещей. В философии Лейбница части пространства, таким образом, определяются и различаются только с помощью имеющихся в нем вещей.
В целом, вопрос о специфике русской философии начала ХХ столетия сложен прежде всего потому, что в ней объединяются в одно целое весьма различные, порой противоположные друг другу идеи и концепции.
В 1909 году «Критику чистого разума» издали на русском языке в высокопрофессиональном переводе Н. Лосского, и идеи немецкого философа плотно соприкоснулись с культурой Серебряного века. Отметим, что наметился протест русских мыслителей начала века против классической философии, поскольку в ней возможности человеческого разума признавались ограниченными. В этой связи показательны слова О. Мандельштама, в творчестве которого принято выделять и символистский период: «Символисты были плохими домоседами, они любили путешествовать. Но им было плохо, не по себе в клети своего организма и в той мировой клети, которую с помощью своих категорий построил Кант» [цит. по: Панова 2000: 432]. Следовательно, пространство в этот период символистского искусства предполагает надчеловеческое, надмировое зрение.
Отметим, что в целом для поэтики символизма, теоретиками которой явились Вл. Соловьев, Вяч. Иванов, Д.С. Мережковский, К. Бальмонт, А. Белый, Н.А. Бердяев, В.В. Розанов и др., были характерны идеи Софии, синтеза всех начал, то есть «всеединства в жизни, в знании и творчестве». Так, например, К. Жаков, основоположник лимитизма, «философии предела», отмечает: «Но возможно ли единство всех категории мира (пространства, времени, материи – энергии, психики – воли, оценки логической, этической моральной)? <...> общее, из которого следуют, как караваны из одного пункта, в разные стороны категорий мира, все более интегрируя тенденции и соглашая в высшем гармоническом синтезе, разные итоги тенденций» [цит. по: Минералова 2006: 32]. В этом же направлении звучит тезис К. Бальмонта о тяготении всего в природе к синтетическому слиянию: «Мир полон соучастий. Природа – нерасторжимо всеединство. Звездные дороги Вселенной слагают одну поэму, жизнь есть многосложное слитное видение» [Там же: 34]. По мнению Вяч. Иванова, идея всеединства «предуготовляет современной душе углубленнейшие проникновения в таинства макрокосмоса», развивая далее мысль ««Небо» в нас, «Ты» в нас <...> Когда современная душа вновь обретет «Ты» в своем «я», <...> тогда она постигнет, что микрокосм и макрокосм тождественны.» [Там же: 37]. Следовательно, одной из ведущих особенностей русской философской мысли начала XX века явилась тема изначального и объективно данного единства космоса, природы, человека, Бога, что Вл. Соловьев называл «свободной теургией».
Огромное влияние на русских символистов оказал философ и поэт Владимир Соловьев, в учении которого было заложено платоновское представление о существовании двух миров. В своей мистической религиозно-философской прозе и в стихах Вл. Соловьев призывал вырваться из-под власти вещественного и временного бытия к потустороннему – вечному и прекрасному миру. Эта идея о двух мирах – «двоемирие» – была глубоко усвоена символистами. Среди них утвердилось
Непосредственно в поэзии XIX-XX веков пространство выделить в самостоятельную эстетико-философскую категорию не представляется возможным, поскольку «поэзия XIX и даже начала XX века была в большей степени занята миром, природой, вещами, тогда как пространство или «растворялось» в них, или «сливалось» с ними» [Панова 2000: 430]. Одни из самых первых попыток по абстрагированию пространства от мира были предприняты символистами, результатом которых явилось использование понятий бесконечности, дали, выси, просторов и т.п. в новых контекста, в отвлечении от мира и от вещей.
1.3.
Пространственно-временная организация текста и ее осмысление в современной лингвистической науке
В системе научного знания сегодня в целом прослеживается тенденция к интеграции гуманитарных наук: когнитивный подход ввел в сферу лингвистического анализа экстралингвистику, позволил привлечь к семантическим исследованиям знания о действительности, а также историко-культурные сведения, входящие в современную художественную картину мира. В связи с указанным подходом к анализу текста актуальным становится вопрос о категориях, способных организовать, объединить описываемые значения, составить системное представление о языковых единицах, обладающих предметным, понятийным или функциональным сходством обозначаемых явлений [Арутюнова 1997; Кобозева 2000; Матвеева 2003; Щукина 2004 и др.]. К ним причисляют категории пространства и времени, являющиеся универсальными понятиями в системе всеобщего знания и опыта.
Художественные категории пространства и времени изучаются давно и достаточно успешно. Наиболее известными сегодня являются работы в области литературоведения, истории культуры и искусства М.М. Бахтина «Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике», «Проблемы поэтики Достоевского»; Д.С. Лихачева «Поэтика древнерусской литературы»; А.Я. Гуревича «Категории средневековой культуры»; В.Н. Топорова «Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического», «Пространство и текст» и др.; в лингвистической науке – М.Ю. Лотмана «Заметки о художественном пространстве», «В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь», «О понятии географического пространства в русских средневековых текстах»; А. Вежбицкой «Понимание культур через посредство ключевых слов», «Язык. Культура. Познание»; И.Р. Гальперина «Текст как объект лингвистического исследования»; Ю.Н. Караулов «Русский язык и языковая личность»; Е.С. Яковлевой «О некоторых моделях пространства в русской языковой картине мира»; Л.Г. Пановой ««Мир», «Пространство», «Время» в поэзии Осипа Мандельштама» и др.
В системе современной научной парадигмы существует ряд лингвистических концепций, предметом которых являются категории пространства и времени в самом широком понимании. Наиболее актуальными сегодня являются концепции, за которыми в научном обиходе утвердились термины: «хронотоп Бахтина» [Бахтин 1975], «семиосфера Лотмана» [Лотман 1999], «концептосфера Лихачева» [Лихачев 1999], «континуум Гальперина» [Гальперин 1981]. Отметим, что обозначенные лингвистические концепции по отношению к художественному тексту раскрывают разные стороны работы когнитивных механизмов, связанных с восприятием, пониманием и интерпретацией текста.
Так, введенное М.М. Бахтиным понятие хронотопа способствовало развитию гуманитарных исследований в направлении, синтезирующем понятия пространства и времени. Позднее пространство как самостоятельная категория вновь заняло место в трудах ученых, плодотворно разрабатываясь как в отечественной, так и зарубежной науке. Это видно, в частности, в работах и Тартуской (Ю.М. Лотман и др.), и Московской (В.Н. Топоров, Т.В. Цивьян, Т.М. Николаева и др.) семиотических школ, представители которых соединили изучение структуры текста с изучением структуры пространства.