Время «Икс»: Пришельцы

Силверберг Роберт

Ронни поставил сына на землю и повернулся к Полковнику.

— Ну, па, заседание закончилось. Тебе, я думаю, понравится, как повернулось дело.

— Заседание?

— Заседание Комитета Сопротивления,— мягко пояснил Ронни.

— Да, конечно. Какое другое может быть заседание? Ты что, думаешь, будто я совсем одряхлел, да, мальчик? Нет, не отвечай. Расскажи лучше о заседании.

— Мы только что проголосовали. Ты победил.

— Проголосовали.

Он напряг память, пытаясь вспомнить, какой вопрос обсуждался. Мысли текли медленно, еле-еле, словно черная патока. Бывали дни, когда он все еще чувствовал себя Полковником Энсоном Кармайклом III, США, в отставке. Или профессором Энсоном

Кармайклом, известным авторитетом в области южноазиатской лингвистики и психологии незападных народов. Но сегодня был не такой день. Случались и другие дни, похожие на сегодняшний, когда ему с трудом верилось, что когда-то он был полным сил, энергичным, умным человеком. И такие дни бывали теперь все чащеи чаще.

— Да, было голосование,— сказал Ронни.— По вопросу о программе личного террора против Пришельцев.

— Конечно…— теперь Полковник вспомнил, о чем идет речь.— И что, они проголосовали против? Не верю своим ушам. Почему они передумали?

— Ну, дискуссия продолжалась, и все склонялись к тому, чтобы проголосовать за программу индивидуального отстрела Пришельцев, но тут Дуг сообщил кое-какую новую информацию, о которой непонятно почему умалчивал до сих пор, как это частенько у него бывает. Эту информацию он получил из Ванкувера, а те от хакеров из Сиэтла, незадолго до того, как боргманны выдали их Пришельцам,— Ронни остановился, с сомнением глядя на Полковника.— Ты следишь за моей мыслью, па?

— Да, конечно. И эта информация из Ванкувера…

— Ну, получается, что снайперские нападения на Пришельцев вряд ли возможны. Оказывается, такие попытки уже предпринимались по крайней мере трижды, одна в южной части Соединенных Штатов, вторая во Франции, а третья еще где-то, я забыл, где точно. Они провалились, все три. Снайперам ни разу не удалось сделать даже одного-единственного выстрела. Пришельцы могут телепатическим путем обнаруживать враждебные им мысли и эмоции. Как только снайпер оказывался поблизости, они просто дотягивались до него и Подталкивали с такой силой, что он падал мертвым. Во всех трех случаях дело происходило именно так.

— На каком расстоянии действует их ментальное поле?

— Никто не знает. Очевидно, достаточно далеко, раз им удалось уловить мысленное излучение снайпера, находящегося в пределах выстрела.

— Телепатия, да…— Полковник на мгновение закрыл глаза и медленно покачал головой.— На их планете, наверно, животные и те более развиты, чем мы. Даже домашние животные… Значит, Дуг выложил все это на заседании, и ваш план разлетелся в пух и прах?

— Ну, не совсем так. Его придется отложить. Учитывая все эти фокусы с телепатией, а также возможные репрессии, мы пришли к выводу, что пока нет смысла затевать что-либо против них. Согласились все, кроме Фалькенбурга, но потом и он признал нашу правоту. Прежде чем предпринимать попытки каких бы то ни было враждебных действий, нужно собрать как можно больше информации о том, как работает их мозг. А сейчас мы не знаем практически ничего. Если бы удалось каким-то образом нейтрализовать это ментальное поле, например…

— Правильно,— Полковник захихикал. Сейчас его мозг работал с удивительной ясностью.— Хороший метод решения проблемы, а? Его можно назвать методом Санта-Клауса. Может, на следующее Рождество он подарит нам нейтрализатор ментального поля Пришельцев. А может, и нет. В любом случае, я рад, что голосование закончилось с таким результатом. Мне было очень не по себе. Все просто жаждали кинуться убивать Пришельцев, хотя ни у кого в целом мире нет ни малейшей уверенности, что это вообще достижимо. Я думал, с нами покончено. Я думал, мы на грани того, чтобы расстрелять самих себя.

Позднее этой ночью, когда

Ронни проходил по комнатам заднего флигеля, выключая везде свет, он заметил Энса, одиноко сидящего в одной из маленьких комнат, примыкающих к библиотеке. Перед ним на небольшом столе стояла бутылка. В эти дни очень часто бывало, что где Энс, там и бутылка. Стыд какой, подумал Ронни, ну почему Энс нашел именно такое решение своих проблем после того, как сломал ногу. Энс долгие годы боролся со своей тягой к спиртному. И вот теперь… Вы только посмотрите на него, с грустью думал Ронни. Только посмотрите на него.

— Выпьешь стаканчик на ночь, братишка? — окликнул его Энс.

— Конечно,— ответил Ронни. Почему бы и нет? — Что пьем?

— Граппу.

— Граппу,— Ронни сморщил нос— Ну, ладно, Энс. Согласен.

Это было что-то вроде итальянского бренди, очень терпкий напиток, не совсем в его вкусе. У них был целый ящик этого вина, добытый среди прочего в опустевшем городе внизу. Похоже, Энс готов пить что угодно.

Энс разлил. Они чокнулись, и Ронни отпил глоток. Только за компанию. Неприятно видеть Энса, напивающегося в одиночку. Вот же ирония судьбы, подумал он. Полковник всегда считал Энса столпом стабильности, надежности и добродетели, а его, Ронни, необузданным язычником с дурной репутацией и замашками аристократа. А что теперь? Энс оказался тайным пьяницей, всю свою сознательную жизнь отчаянно борющимся со страстной тягой к спиртному, а он, Ронни, возможно, именно из-за своих аристократических замашек, никогда не имел со спиртным никаких проблем.

Энс поставил пустой стакан, взял бутылку и принялся внимательно разглядывать ее с таким видом, словно на этикетке были начертаны все тайны вселенной.

В конце концов молчание начало тяготить Ронни, и он спросил:

— Все в порядке, братец?

— Все прекрасно. Прекрасно.

— Но не совсем, да?

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего я не имею в виду. Это был длинный день. Терпеть не могу думать после десяти вечера, а иногда и раньше… Что тебя гложет, Энс? Волнуешься за старика? С ним все в порядке. Конечно, не то, что было, но ведь никто из нас не вечен, верно? Однако он заметно приободрился, когда я рассказал ему о результатах сегодняшнего голосования.

— Еще налить? — спросил Энс.

— Спасибо, нет. У меня пока есть.

— Не возражаешь, если я?…

Ронни пожал плечами. Энс наполнил стакан практически до краев.

— Дерьмо, вот что такое это заседание,— проглотив новую порцию граппы, угрюмо сказал Энс— Все Сопротивление дерьмо, Ронни.

— Ты о чем?

— Это притворство! Жалкое идиотское притворство! Мы проводим бесконечные заседания, но все ограничивается пустыми жестами. Бряцаем оружием, работаем на холостом ходу — разве не понятно? Учреждаем комитеты, организуем учения, составляем грандиозные планы, рассылаем о них по e-mail сообщения по всему миру, таким же абсолютно беспомощным людям, как и мы сами. Это и есть Сопротивление? Что, Пришельцы уже отступают перед нашим доблестным натиском? И Земля вот-вот будет свободна? Разве мы делаем хоть что-нибудь, чтобы это в самом деле произошло? Никакое это не Сопротивление, вот что я тебе скажу. Мы просто делаем вид, что это так.

— До тех пор пока мы будем притворяться, что это так, сама идея освобождения не умрет. Полковник повторяет это снова и снова. Но если мы перестанем хотя бы делать вид, мы обречены на вечное рабство.

— Ты на самом деле веришь во все это дерьмо, братец?

Всухую отвечать на такой вопрос не хотелось. Ронни постарался сделать глоток, отключив вкусовые ощущения.

— Да,— сказал он, пытаясь поймать ускользающий взгляд налитых кровью глаз Энса.— Да, брат, на самом деле верю. И вообще не считаю, что это дерьмо.