Время иных
Шрифт:
Белый жеребец бил по земле копытом, чувствовал нетерпение хозяйки. Её душу, или то, что осталось от души, сжигали слишком разные чувства, и единственное, что удерживало её на месте — это любопытство. Возможно, это было единственным, что ещё связывало её с расой людей, в остальном же люди для неё не существовали.
***
Лес расступился, вековые стволы сменились многочисленными пеньками, едва возвышающимися над землёй и почти невидимыми в траве. Сначала взгляд цеплялся за свежие срубы, потом — ближе к высокой стене окружающей селение, потянулись уже старые, почерневшие и трухлявые пни. Топот копыт тонул в густой подстилке изо мха, произрастающей
Гром то и дело оглядывался на Сташа, замечал, как тот внимательно всматривается в окружающий пейзаж и морщится. Да, вид обходящего пни мха был несколько необычным, но вот что это — просто аномалия или предвестник чего-то более опасного сейчас было ещё не понять. Обычным людям не понять да и Берущим тоже. Но не Сташу. Парень видел не только перерождённых в начальной стадии, но и изменения в самой природе.
— Своеобразное место, — осторожно произнёс Гром. — Только как-то слишком близко эта своеобразность подобралась к стене Предлесного.
Сташ ничего не ответил, хотя говорилось именно для него в надежде получить объяснения.
— Я слышал, что местные уже и боятся выходить с этой стороны, — проговорил Медо. — Даже ворота не открывают. Придётся с севера подъезжать. Там у них сейчас главный вход.
— Зря боятся, — эхом произнёс Сташ. — Здесь ничего нет. Пусто. Земля умирает. Сначала деревья, потом засохнет мох… Это тоже плохо, но не опасно для людей. Сейчас не опасно.
Парень опустил голову и передёрнул плечами, словно ему внезапно стало холодно.
— А потом? — напряжённо поинтересовался Гром.
— Потом возможны разные варианты, — неопределённо ответил Сташ и криво усмехнулся. — Лес может отомстить своим обидчикам. Нельзя брать слишком много…
— Ладно, — решил Гром, их группа как раз остановилась перед массивными, плотно закрытыми створками ворот. — Поищем другой вход.
Огибать стену пришлось шагом, копыта коней то и дело проваливались в незаметные во мху небольшие ямки, а по краю селения их оказалось особенно много.
Сташ хмуро рассматривал защитный купол Предлесного — тот начинался на высоте метра от земли. Интенсивные энергетические потоки сплошной завесой скользили по каменной кладке именно с внешней стороны. Для их генерации из стены выступала едва видимая для взгляда полоса металла. Значит, потоки энергии прямо здесь на месте могли перенаправляться и при необходимости служить оружием.
Для большого селения, имеющего такую высокую массивную стену, это казалось настоящим расточительством. Источники должны высасывать из Предлесного практически все энергетические ресурсы. А такими ресурсами могли становиться не только неживые предметы, но и живые существа — и животные и люди. Сталкивались уже с таким и не раз — селение погибало именно из-за стремления его жителей обеспечить себе сверхнадёжную защиту. А потом под куполом сначала начинали гибнуть растения, затем болеть люди, энергия ослабевала, истончался защитный барьер…
Обычно источники располагали по верху стены — так чтобы купол генерировался лишь над селением, защищая открытое пространство под небом. Эти же источники могли перенаправлять энергию в лучи, служащие оружием. Не смертоносным оружием, конечно, но всё же способным отпугнуть тварей.
А здесь? Испугались подступающей аномалии? Хотя, будь такая возможность, Сташ бы посоветовал опустить купол к самой земле и даже пропустить
Сташ качнул головой. Что это? Что он видит? И почему он это видит?..
Глава 5
С северной стороны леса уже не было, здесь открывались взгляду широкие пустые поля, поросшие жёсткой, похожей на сено травой. Земля казалась вскопанной и чернела свежими, вывернутыми наружу пластами. Такой она оставалась уже не одно столетие. Даже трава — это лишь видимость, она не растёт и не погибает. Она просто есть.
Это место называли Пустошь серых снегов — в конце осени на землю ложился густой снежный покров, настоящие сугробы, а к середине зимы они проседали, словно таяли, хотя стояла минусовая температура, сквозь них начинала проглядывать земля. Покров приобретал грязно-серый цвет и оставался таким почти до лета. Снег очень долго не желал покидать Пустошь.
Нет, здесь было не опасно, по Пустоше можно ездить, только дорог не существует — следы не отпечатываются на застывшей почве. На другой стороне встают невысокие, с пологими склонами горы, а прямо за ними расположен большой город — Табиран.
Но сейчас путь Братства вёл по краю спящей земли и вновь сворачивал в лес, нужно лишь объехать это селение, вставшее на границе безжизненной полосы и дремучей чащи Вартиха. Заезжать не обязательно, но Берущие взяли себе за правило не пропускать встречающиеся на пути места обитания людей — приглядывать и очищать от заразы, если это требовалось.
Поэтому их группа и остановилась перед высокими, окованными металлом воротами. Прямо по створкам струились интенсивные потоки защитной энергии, генерирующиеся отдельно от купола — двойная защита. Предлесное просто кричало, что к чему-то готовится.
Каждый раз, оказываясь на краю пустоши, Сташ подолгу всматривался в землю. Эти застывшие комья казались до невозможности полными жизни. Перед взором вставала яркая картина тянущихся к солнцу ростков — бледно-зелёных, наполненных соком, с просвечивающей кожицей и таких беззащитных. Он знал, что они там — прячутся в глубине окаменевших пластов, скрываются под засохшей коркой почвы и ждут. Ждут своего часа? Которого никогда не наступит. Они слишком слабые, чтобы разорвать застывший покров, чтобы пробиться сквозь слой окаменевшей породы…Иногда ему хотелось упасть на колени, вонзить в эту землю пальцы и неистово её разгребать — сдирать кожу, обагрять почву собственной кровью, но дать жизнь заснувшему царству серых снегов.
Это была мечта. Здесь слишком тоскливо для исполнения желаний. И мечты не сбываются. Ничего не поможет. Жизнь в этой земле есть, но она не хочет показываться на поверхности. Она спит. Он просто знал, что это так.
— Сташ! — голос Грома резанул по слуху, вырывая из оцепенения и заставляя оторвать взгляд от Пустоши. — Посмотри на меня.
Он повернулся, перед взглядом продолжали прыгать чёрные пятна земли, словно с Пустошью установился неразрывный контакт.
— Надень капюшон, нечего людей пугать, — жёстко проговорил Старший. — У тебя глаза выглядят как в бою.