Время как призвание
Шрифт:
Нам предстояла довольно длительная поездка в течение шести часов в пригород Сиднея, который я почти не знал.
Оплатив поездку кредитной картой, мы сели в пневмокапсулу, которая должна была доставить нас на западную оконечность Южного острова Новой Зеландии.
Родителей о приезде я предупреждать не стал, прежде всего, из соображений безопасности, за их терминалом могли следить, да, скорее всего, я мог дать руку на отсечение, и следили. Да и как бы я им представился?
«Здравствуйте мама и папа, я ваш сын Лорн, вот только лицо не мое и зовут меня
Нет! Объяснение с родителями я решил оставить на потом. А пока я с Голди мчался по тоннелю в титановой капсуле со скоростью 500 километров в час, где-то под заливом Кука.
Примерно через час мы прибыли в Блафф в проливе Фово между островами Южный и Стюарт.
На лифте мы опустились еще на два яруса ниже, и пересели на ближайшую капсулу до пересадочной станции на дне Тасманова моря.
Переезд или, если хотите, переплыв по морскому дну, занял еще час. Капсула выскочила на перон и остановилась. Теперь ее ждал обратный путь. А мы пошли в диспетчерскую посмотреть расписание метро на остров Тасмания до Хобарда.
У нас оставалось почти полтора часа времени, и нам захотелось осмотреть пересадочную станцию.
Подводная станция представляла собой огромное прозрачное кольцо с семью пневмотрассами, лучами, расползающимися по дну океана. По периметру кольца располагались технические службы и множество сувенирных магазинчиков и ресторанов.
Мы зашли в рыбный ресторанчик. Перекусили морским окунем, фаршированным креветками, запив его бутылкой отличного белого французского вина.
Путь до Тасмании занял всего полчаса. Мы тут же, на соседнем пероне, пересели на капсулу до Мельбурна, куда прибыли через десять минут.
Мельбурн, это самый австралийский город из всех остальных автралийских городов. Огромный порт, и нынешняя столица огромного урбанистического образования, протянувшийся от Аделаиды до Брисбена.
Мои родители жили в пригороде Сиднея Ричмонде, где отец преподавал английскую литературу в университете западного Сиднея.
Еще 720 километров и я почти у отцовского порога.
Глава 7
Я никогда не видел нового отцовского дома. Он вынужден был переехать в Австралию из-за меня, малолетнего преступника. Уже почти восемь лет я не видел ни отца, ни мать.
Во время тех редких минут, когда я говорил с ним из Европы по телефону, он был со мной подчеркнуто строг и холоден. С мамой он вообще не давал мне разговаривать, считая, что ни к чему хорошему это не приведет.
Прибыл в Сидней, а оттуда в Ричмонд, я с Голди в первую очередь забронировали номер в отеле, освободились от багажа и сходили в ресторан, подкрепиться.
Чтобы найти адрес, по которому жили родители, нам понадобилось около часа. В справочную мы обращаться поостереглись, справедливо предполагая, что все такие запросы будут отслеживаться. Поэтому решили воспользоваться безымянным интернет-кафе на окраине города.
Причем большую часть времени занял поиск такого неприметного заведения, чем сам поиск в сети. Родители
Мы вернулись в номер отеля и разработали план на завтрашний день. Естественно, что в нем было больше вопросов, чем ответов. Но последние мы с Голди решили решать по мере поступления на месте.
Хорошенько выспавшись и плотно позавтракав, мы оделись по-походному, спустились в подземку на углу Рутледж стрит и Браш-роуд и уже через пять минут неслись к Ричмонду в пневмокапсуле.
В Ричмонде пересели на местную линию, и вышли на поверхность в начале Колледж-стрит в районе Лондондерри-роуд, всего в шести домах от Колледж-стрит 13.
Здесь мы с Голди, по нашему плану, должны были разделиться. Она осмотреть окрестности дома, а я, сидя в кафе около станции метро, совершить переход в будущее, и попробовать проникнуть внутрь дома. Через полчаса Голди вернется в кафе, и мы уже окончательно доработаем все детали плана.
Место я присмотрел в дальнем углу. Столик на двоих с двумя полудиванами один у стенки, который я и занял, второй напротив.
Я заказал себе двойной кофе и кекс с изюмом и предупредил официантку, что жду подругу, а сам принялся внимательно изучать свежую газету, лежащую тут же на столике.
Переход прошел как обычно, без последствий, только чуть закружилась голова, да немного изменилось направление солнечных лучей, бьющих в окно, а через два столика от меня прямо из воздуха сотворился джентльмен лет пятидесяти, с красным лицом и лысиной на всю голову.
Я вышел из кафе перескочил через Лондондерри и быстрым шагом направился по Колледж-стрит в направлении дома. Я остановился у калитки и внимательно осмотрел здание.
Это был достаточно фешенебельный, двухэтажный особняк, стоящий внутри небольшого сада. На улицу выходило три окна первого этажа и два – второго.
Окна были большие, с арками и широкими внешними подоконниками, на которых расположилось множество вазонов с цветами. Крыльцо было не высокое всего четыре ступеньки, с резными перилами темного цвета.
Внутри сада я заметил большой бассейн, заполненный прозрачной водой.
Я вошел внутрь, обошел вокруг дома. Сзади я, с удивлением, увидел кусочек нашего сада в Веллингтоне. Точную копию большой беседки, увитой зеленым виноградом со скамеечками внутри и большим барбекю посередине.
Попасть внутрь дома не составило труда. Я поднялся на крыльцо и потянул ручку двери, она легко открылась…
В большом коридоре было темно и прохладно, пахло запахами из давно забытого детства. На кухне явно готовили пирог с апельсинами. Мама его очень любила, да и я конечно, тоже.
Через большую арку я вошел в большой зал. Напротив арки, в стене, был выложен камин в викторианском стиле, а рядом… Мое сердце защемило и потом пустилось в пляс, глаза застлало слезами.
Рядом с камином в пол оборота ко мне стояла мама. Она почти не изменилась за эти восемь лет, ну, может быть, чуть-чуть похудела, хотя я мог и ошибаться.