Время камней

Ежов Михаил

Армаоку снилось, как он подсыпает порошок в блюда барона — раз за разом, день за днем. Совсем крошечные порции, которые нельзя было почувствовать, но которые медленно подтачивали здоровье старика.

Проснувшись, Нармин ощутил себя на редкость несчастным. Его одолевало раскаяние, и за завтраком он выглядел совершенно рассеянным. Яркие картины запомнившегося сна бередили душу и неотступно преследовали — словно навязчивые галлюцинации душевнобольного.

После краткой трапезы отряд двинулся в путь. Нармин насвистывал песенку, чтобы отвлечься, и время от времени заговаривал со спутниками обо всякой ерунде — лишь бы не вспоминать о бароне Мартинбейре и Пирасионе.

День прошел для него тягостно. Когда

всадники спешились в четверти мили от башни и укрылись в овраге, он чувствовал себя совершенно измученным и не мог думать о предстоящем деле. А отправляться в цитадель казантарца ему нужно было в одиночестве, так как его миссия требовала искусства ассасина, по сравнению с которым выучка даже лучшего преторианца была подобна грации слона в посудной лавке.

Всадники дождались темноты. Ночь выдалась ветреная и дождливая. Часов с десяти зарядил дождь и лил все сильнее. Гвардейцы нарубили веток и построили шалаши, но вокруг все равно было сыро и промозгло. Поужинав вяленым мясом, хлебом и сыром, люди расположились в укрытиях, дожидаясь полуночи.

Нармину было тоскливо. До того как он должен будет расстаться со своими спутниками, оставалось меньше часа, и он понимал, что может не вернуться из белой башни, возвышавшейся над верхушками деревьев. Он вспоминал, чему его учили в Карсдейле, но Нармин слишком мало времени провел среди ассасинов, чтобы перенять у них все премудрости мастерства. По большому счету Нармин мог рассчитывать только на удачу, а в нее дождливой ночью верилось с трудом.

Над головами людей сверкнула молния, и через несколько мгновений донесся раскат грома. Вскоре последовала еще одна вспышка, затем другая. Гроза приближалась, и вокруг становилось все темнее и безрадостнее. Деревья казались в свете молний молчаливыми часовыми, расставленными вокруг башни. В кочках и кустах Нармину виделись затаившиеся соглядатаи и дикие звери. Он старался взять себя в руки, но не мог: смятение усиливали не оставлявшие его образы из прошлого.

Наконец наступила полночь, а Армаок все сидел в шалаше. Гвардейцы поглядывали на него с ожиданием и легким недоумением, но ему не хотелось покидать этот импровизированный лагерь. Прошло еще полчаса, прежде чем стало ясно, что затягивать дольше нельзя. Тогда Нармин поднялся и подозвал к себе капитана преторианцев.

— Мне пора, — сказал он, даже не пытаясь изобразить энтузиазм. — Ждите меня здесь до утра, затем отойдите на три мили на север. Выставите часовых и оставайтесь там еще два дня, если не будет опасности. Потом, если я не появлюсь, возвращайтесь в Урдисабан. — Нармину нелегко дались эти слова, но он понимал, что должен обеспечить своим людям отход на случай, если его схватят. Так у них, по крайней мере, будет шанс спастись.

Выслушав Нармина, капитан коротко кивнул и бросил свое обычное «слушаюсь!». На его лице нельзя было прочитать ничего — он просто выполнял приказ. Делал свое обычное, привычное дело, не задавая лишних вопросов и не вдаваясь в детали.

Армаок собрал немного еды на случай, если придется сидеть в засаде или выжидать удобного момента. Из оружия он взял только меч, кинжал и легкий арбалет, помещавшийся под плащом. Башню окружало пустое пространство, где негде спрятаться стрелку, так что убить Магоро можно было, только подобравшись к нему почти вплотную. И это удручало Нармина больше всего.

Он покинул лагерь около часа ночи, стараясь двигаться тогда, когда не сверкали молнии, и держаться ближе к земле. Мокрая трава быстро пропитала штаны и полы плаща, сделав их тяжелыми и неудобными. Дождь хоть и оседал на листьях разросшихся крон, но все равно намочил одежду Нармина. Проклиная все на свете, а больше всего пославшего его сюда императора, Армаок продвигался короткими перебежками по направлению к башне. Через некоторое время среди деревьев уже можно было

различить ее белый силуэт. И все же она была слишком далеко от края леса. Магоро грамотно расчистил местность вокруг своей цитадели. Нармин подозревал, что она находится под постоянным наблюдением. Он порадовался тому, что не поленился и во время одного из привалов нашил на плащ пучки травы, сделав его почти бесформенным. Теперь, если распластаться на земле, то можно было слиться с ней — особенно в темную дождливую ночь. Главное, не попасть в свет молнии. Передвигаться следовало очень аккуратно и медленно, не вставая в полный рост. Это требовало времени, а от леса до башни было довольно далеко.

Нармин добрался до последних деревьев и устроился за большим кустом, откуда мог незаметно наблюдать за цитаделью. Вначале он внимательно вглядывался в местность, пытаясь понять, нет ли вокруг башни часовых или аванпостов. Так ничего и не обнаружив, он вытащил подзорную трубу и стал разглядывать обиталище Магоро.

Строение было, мягко говоря, внушительным. На его постройку, должно быть, ушел не один год. Кроме того, Нармин не представлял, какими приспособлениями должны были пользоваться рабочие, чтобы возвести столь гигантскую башню. Архитектура также поражала: в ней не было ничего привычного глазу, словно зодчий прибыл из очень далеких мест, где у людей были совершенно особенные представления о формах и пропорциях. Вообще же башня производила одновременно и завораживающее, и отталкивающее впечатление.

Нармин закончил осмотр и задумался. С той стороны, которая была доступна изучению, виднелась одна дверь в основании и несколько рядов бойниц. Над балконом, окружавшим башню по периметру, имелись окна — судя по всему, там располагались жилые помещения. Армаоку нужно проникнуть именно туда — в покои Магоро, — но для этого необходимо было преодолеть нижние этажи, не говоря уже о том, что он понятия не имел, как попасть в цитадель. Единственное, что приходило в голову, — воспользоваться кошками и тросами, но Нармин сомневался, что этот маневр останется незамеченным. С другой стороны, он не видел ни одного дозорного, даже балкон был пуст. Значит, и наблюдать за ним некому. Но поверить в подобное небрежение Армаок никак не мог. Здравый смысл подсказывал ему, что охрана должна быть, просто он ее не видит. Это делало честь Магоро и добавляло проблем Нармину. Тем не менее настала пора действовать.

Гроза постепенно уходила на юг, и молнии вспыхивали все реже. Это было на руку Армаоку, поскольку позволяло ему делать более длинные перебежки. Выждав подходящий момент, он побежал к башне, низко пригибаясь к земле. Сделав шагов десять, он распластался в мокрой пожухлой траве и замер. Через несколько секунд сверкнула молния, осветившая все вокруг не меньше чем на четверть мили. Нармин поднялся и двинулся вперед, но вскоре снова упал на землю.

В результате путь до башни занял у него около получаса, но он не жалел потраченного времени. На поиски Магоро у него впереди почти вся ночь, а гроза успела уйти довольно далеко, так что теперь кругом царила непроглядная тьма. Дождь тоже начал постепенно стихать, хотя был еще довольно сильным.

Нармин укрылся у подножия башни. Над головой едва виднелся балкон. Армаок прикинул, хватит ли у него длины веревки, и понял, что нет: он никак не рассчитывал, что придется карабкаться так высоко. Однако он заметил ряд бойниц, через которые смог бы протиснуться.

Раскрутив трос с кошкой на конце, Нармин сделал бросок, но железо только чиркнуло по кладке, и крючья упали вниз. Армаок быстро подобрал их и сложил веревку. Вторая попытка также не удалась: было слишком темно и ветрено. Наконец с третьего раза Нармину удалось зацепить кошку за край бойницы. Подергав трос и убедившись, что он надежно закрепился, Армаок оставил все лишние вещи у подножия башни и полез вверх.