Время карликов
Шрифт:
«Погоди, родная, – думал он, глядя порой на девушку, – еще совсем немного, и ты сама позовешь и откроешь передо мной все, что я прикажу».
Но однажды заморосил дождь, превратившийся в ливень. Привыкшие к теплу люди надеялись, что эта неприятность ненадолго, но просчитались. Несколько дней подряд небесная вода заливала город, смывая летнюю пыль, похолодало резко, к тому же скоро улицы и дворы были покрыты лужами, в которых плавали неизвестно откуда взявшиеся желтые листья. Но дни шли, лето умерло окончательно, и, пролетая в автомобиле в город и обратно, Высоковский с тоской замечал, что осень выкрашивает в разные веселые цвета
– Это тактический ход: ты же понимаешь.
И Виктор кивнул.
А теперь вот возомнил себя и в самом деле хозяином. А какой он хозяин? Один – без охраны, сам за рулем – смех! Но все равно, за ним нужен глаз да глаз. Самое надежное наблюдение – это когда держишь человека постоянно при себе. И однажды вечером Владимир Фомич позвонил другу:
– Витюша, приезжай ко мне – пообедаем вместе и поговорим о наших делах.
Подрезов уточнил время и хотел было попрощаться, но Высоковский, как бы случайно вспомнив, сказал:
– Елену Павловну прихвати. Может, и она что присоветует.
После чего зевнул и отключился.
Без четверти три следующего дня в растворенные металлические ворота проскочил автомобиль, из него вышел Виктор и, обойдя капот, открыл дверь, потом протянул руку девушке, и она приняла ее. Высоковский видел, как Лена осторожно обошла лужу, в которой светило отраженное солнце. Подрезов поддержал ее за локоть, и в этот момент девушка вдруг прижалась к нему. Не прижалась, конечно, а просто, не сбавляя шага, вдруг коснулась телом мощной фигуры бывшего шофера; так и стала подниматься по ступеням, в опасной близости, даже не делая попыток отодвинуться на расстояние, дозволенное приличиями.
– Интересно, – подумал Владимир Фомич, – что-то здесь не так.
Но внутри у него все вдруг похолодело, и он сказал вслух:
– А ты, Витек, не так прост, как кажешься. Ты у меня все забрать хочешь.
Но навстречу гостям Высоковский спустился с улыбкой на лице. Он поцеловал руку девушке, потом обнял друга и похлопал его по спине, по той части, до которой смог достать. Когда сели за стол, хозяин предложил выпить по рюмочке, но Лена отказалась, два раза быстро крутанув чудесной головкой, а Виктор ответил, что он за рулем. Но потом размялись салатами, и на столе появился настоящий глиняный горшок, из которого разносился духмяный аромат.
– Все же, Витюша, – настаивал Владимир Фомич, – рюмочка перед тарелочкой кислых щей полагается.
Подрезов посмотрел на него внимательно, и Высоковский, словно не замечая его взгляда, продолжил:
– Уж больно щи здесь готовят замечательные: с копченой грудинкой и белыми грибами, туда еще кладут базилик, а пару зеленых оливок – уже в тарелку.
А девушка, прислуживающая в столовой, уже наполнила рюмку, стоявшую перед новым председателем совета директоров.
Друзья выпили, причем хозяин успел произнести:
– За Вас, Леночка!
Потом были расстегайчики,
После четвертой рюмки Владимир Фомич почувствовал, как приятное тепло разлилось по его телу, некоторая слабость сковала руки, но голова оставалась ясной, и голос хозяина звучал с прежней мягкостью.
– Друзья, – сказал он торжественно и, посмотрев на гостью, добавил, – Леночка, позвольте мне Вас так называть. Я понимаю, что у Вас есть повод обижаться на меня, но прошу меня простить.
Девушка опустила глаза, и лицо ее слегка порозовело.
– Нет, – прошептала она, – я на Вас не обижаюсь.
– …Да и Виктор Николаевич тоже, наверное…
Высоковский сделал паузу. Авторучки «Parker» под
рукой не было, и потому он покрутил вилку.
– Друзья, у меня есть к вам просьба.
Он замолчал, потом вздохнул и продолжил:
– Только пообещайте сразу, что исполните ее.
Наивная девушка почти сразу кивнула, а Подрезов непонятно чему усмехнулся, и это не ускользнуло от внимания хозяина.
– Не спрашивайте только, почему я прошу об этом. Считайте это величайшей услугой, которую вы оба сможете мне оказать.
Вилка вернулась на стол, а Высоковский откинулся на спинку стула.
– Я хочу, то есть я прошу вас вступить в брак, проще говоря, пожениться.
Он произнес это голосом умирающего, последней просьбе которого не отказывают.
– Что? – еле слышно прошептала девушка. Она сидела совсем пунцовая и, низко склонившись
над столом, смотрела в свою тарелку, где лежал один-единственный маленький гриб – лисичка. Казалось, да в этом можно было не сомневаться, Лена сейчас разрыдается и, вскочив из-за стола, бросится вон из комнаты.
– Я знаю, что вас не очень тянет друг к другу. Но я только прошу, для меня, для нашего бизнеса, для моего будущего, наконец, – важно, чтобы брак этот состоялся. Пусть он будет фиктивным, если вы не хотите настоящего. Но так надо!
Девушка никуда не убегала, она даже осмелела и стала поднимать голову. А Подрезов продолжал усмехаться.
– Нет, – твердо произнес противный Витька, – я уже был фиктивно женат, а два фиктивных брака для одного человека – слишком много.
При этих словах Елена Павловна выпрямилась и, глядя Высоковскому прямо в глаза, тоже сказала:
– Нет!
Владимир Фомич вздохнул, слез со стула, прошелся по комнате и замер, повернувшись лицом к стене, на которой висела огромная фотография – та самая, где он с бокалом, а президент страны не то смеется, не то плачет.
– Ваше право, – наконец выдохнул он и обернулся, – но этим вы мне подписываете смертный приговор.
Его гости быстро переглянулись, и теперь уже смутились оба – святые в своей наивности. Откуда им, простым людям, знать, что в голове Высоковского – самый мощный в мире компьютер, за доли секунды просчитывающий все возможные варианты развития дальнейших событий. Ах, если бы у писателей были бы такие! Но потому они и писатели, что только описывают выдуманную жизнь, а мозг избранных – таких людей, как Владимир Фомич Высоковский, создает самую что ни на есть реальную, подчиняя себе и окружающую действительность, и волю людей, мечтающих, чтобы ими управляли самые умные и самые сильные.