Время колесниц
Шрифт:
В разгар этой резни Белг встретился на поле с Хольдером. Оба сошли со своих колесниц и двинулись навстречу друг другу, на ходу обнажая оружие.
— Настало ли время для нашей схватки? — крикнул издалека предводитель ургитов.
— Куда ты так торопишься, внук моего брата? — отвечал патриарх. — Неужели не понимаешь, что битва тобой уже проиграна?
— Взгляни вокруг себя, Хольдер! Или ты окончательно ослеп от старости? Мои воины с лёгкостью одолели толпу твоих сиволапых ремесленников! Зачем только ты заставил жалких человечишек сражаться? Никогда взявший копьё и шит крестьянин не сможет сравняться духом с потомственным воином!
— Ты ошибаешься, Белг, — медленно покачал головой
— Чушь. Не бывает иной силы! Так мы начнём нашу битву?
— Воистину, начнём.
— Умри, Хольдер, сын Торнора!
— Умри, Белг, сын Трога!
Ургит сжимал в каждой руке по секире с короткой костяной ручкой; Хольдер держал свой длинный железный меч обратным хватом, плотно прижимая его лезвие к предплечью.
Белг был моложе и сильнее, а патриарх — искуснее; поэтому бились они очень долго. Предводитель ургитов осыпал своего противника градом ударов, поднимаясь и -опускаясь, атакуя справа и слева, с запада и с востока, с севера и с юга. Казалось, ему была неведома усталость. Хольдер не подпускал его чересчур близко, но и не отступал слишком далеко; когда враг стремительно наступал, он откликался быстро, как ветер; когда же Белг замедлял свои движения, старый воин послушно замедлялся вместе с ним. Они не могли нанести друг другу ни одной сколь-нибудь серьёзной раны, но на доспехах уже виднелось множество отметин, а открытые участки кожи были испещрены лёгкими порезами.
— Ты прилипчив, как навозная муха! — бросил ему Белг, задыхаясь.
— Неужели? — наигранно удивился Хольдер и ударил его ребром стопы в грудь.
Ургит отскочил назад на несколько локтей, резко выдохнул, мотнул головой, как молодой бычок, и снова ринулся в бой. Вскоре он наконец почувствовал, что патриарх утомлён — его концентрация слабела, а движения становились всё менее и менее уверенными. Белг удвоил ярость своих атак. Проведя блестящую серию обманных ударов, он завершил её, рубанув секирой в горизонтальной плоскости. Хольдер запоздало пытался втянуть живот, чтобы пропустить лезвие перед собой, но немного не успел. Из широкого разреза в его панцире хлынула тёмная кровь; Белг тут же подсёк соперника закованной в бронзу голенью под колено, и сын Торнора упал на спину. Выглядел он очень скверно: лицо посерело даже под толстым слоем охры, а кровотечение было столь сильным, что не оставляло никаких сомнений в скором конце. Пошатывающийся от страшного напряжения ургит поднял шлем и отёр краем наголовного платка струящийся со лба пот. Приблизившись к лежащему, он наступил Хольдеру на грудь, потом, занеся секиру, примерился, собравшись срубить причитающуюся ему в качестве трофея голову великого воина. Тем не менее перед этим он грозно вопросил у своего двоюродного деда: «Что скажешь ты перед лицом смерти, о Хольдер?»
Тот открыл глаза и ответил неожиданно ясным, спокойным голосом:
— Скажу, Белг, что ты порядочный осёл!
Его рука, сжимавшая спрятанный до времени кинжал, метнулась вверх, проникнув под полу панциря ургита, и вонзила оружие в низ живота. По самую рукоять. Так и умер Белг — с выражением безмерного удивления на лице. Ни разу за всю свою жизнь он не отступал от принятых решений, поскольку таким было для него действие проклятия Фехтне.
...А в городе Кере, в пиршественном зале дома, за старым деревянным троном, в особой нише, вновь открылись глаза Урга. Никого из прислуги или воинов клана не оказалось поблизости в момент пробуждения вещей головы, поэтому никто не был свидетелем редкого чуда: из правого глаза патриарха вниз по мёртвой
Между тем Хольдер без посторонней помощи поднялся на ноги и направился к своей колеснице. Там его уже поджидал Гнатал.
— Как тебе удалось одержать победу?!
— Пустяки. Всего лишь старый трюк — просто привязываешь под одеждой небольшой мешочек из кишок, наполненный бычьей кровью...
— Ты обманул его?!
— Разумеется! Неужели ты никогда не слышал выражения «военная хитрость»? Конечно, и у этого способа есть ряд существенных недостатков; например, необходимо очень точно рассчитывать свои движения. Иначе рискуешь получить действительно серьёзное ранение!
Слуги Хольдера уже разоблачили тело предводителя ургитов и погрузили его доспехи на колесницу патриарха. Возница взялся за секиру, но старый воин жестом остановил его.
— Пускай голова Белга останется при своей шее; мне самому она без надобности. Этот был из истинных воинов; вероятно, сейчас он уже присоединился к своим братьям на пиру в доме отца нашего Торнора. После битвы похороним тело со всеми почестями!
— А что ты намереваешься делать сейчас? — спросил Гнатал.
Хольдер проковылял к своей повозке, извлёк из чехла небольшую прорезную арфу и уселся на землю, прислонившись спиной к спицам колеса.
— Ничего. Я уже совершил всё, что должен был, — ответил старик и прикрыл глаза, беря пробный аккорд.
Вопли, услышанные Эданом и его друзьями через поле, скрытое магическим туманом и неосевшей пылью, издали лопраканы в тот миг, когда пали Ворота Воинов Ара. Остававшиеся у ворот люди и великаны устремились в город через широкий пролом в правой створке, ощетинившейся острыми краями бронзовых листов обшивки и торчащими обломками досок. Рассвирепевшие ургиты не собирались никого щадить, но и жители города подготовили им достойную встречу. На узких улочках Огненного Города закипела ожесточённая схватка. Сражались все — и воины, и простые общинники, и общественные рабы из лачуг на окраинах; даже женщины и дети швыряли во врагов черепицу и камни с крыш глинобитных домов. Наступающие увязли во множестве мелких стычек, из-за чего продвигались вперёд слишком медленно.
Воины кланов Пятиградья достигли несравненных высот в искусстве убивать, поэтому их поединки бывали быстротечны, а раненых почти не оставалось. Поле к западу от Ара являло собой с птичьего полёта ужасающее зрелище: повсюду степь усеивали тела павших в сражении бойцов. Такая картина отразилась в чёрном зрачке огромного ястреба с пёстрым оперением, кружившего над равниной; запечатлелась в нём и процессия, состоявшая из чёрного человека без левой руки, левой ноги и левой части головы, за которым следовали три женщины в тёмных одеяниях. Птица издала пронзительный крик, сложила крылья и камнем упала вниз, целя когтями в идущего. Однако тот вовремя заметил тень на траве и вмиг обратился маленьким ужом, серой ленточкой скользнув под плоский валун.
Острые когти лязгнули о камень; ударившись оземь, ястреб превратился в статного юношу. Волосы его были пепельного цвета, а длинный нос с горбинкой напоминал изогнутый клюв хищной птицы.
— Тебе не скрыться от меня, Араван! Выползай из своего убежища, будем биться! — проклекотал он.
— Сразись сначала с моими жёнами, Инген! — прошипел уж из-под камня. — Если победишь их — придёт и мой черёд!
— Воистину, не привык я сражаться с женщинами! Кто они, твои супруги, если ты предлагаешь их мне в противники?