Время легенд (сборник)
Шрифт:
Джордан был изнурен до предела, в руках появилась слабость — это самое неприятное, теперь он с трудом держал клюшку. В финальной встрече в аргентинцами выкладывался как мог, но все равно они проиграли три очка. А тут еще Лэнс, и что это с ним, черт?! Лэнс Уитни после развода сам не свой, на поле даже мешает игре. Как игрок он фактически погиб, в Буэнос-Айресе он был полный нуль.
И эта потаскушка Джилли, черт бы ее побрал!
Как объяснить ту осечку в постели? И надо же такому случиться, и именно с Джилли.
Джордан поморщился: он вспомнил, как Габи защищала Слоун, Карло тоже
Как он ни старается выкинуть из головы Слоун и все, что их связывало, в мыслях он возвращался к тем дням, во Франции. Слоун овладела частью его души, и теперь его душа, мучаясь и страдая, рвется вопреки всему к Слоун. Он должен увидеть ее и никогда никуда не отпускать от себя.
В аэропорту Джордан направился к стойке паспортного контроля. Процедура проверки была мгновенной, инспектор вернул ему паспорт со словами: «Добро пожаловать, мистер Филлипс!»
Закинув за спину необременительный багаж, уместившийся в спортивной сумке, Джордан поблагодарил чиновника:
— Спасибо, приятно ощутить себя дома.
Было половина одиннадцатого. Джордан надеялся, что сумеет добраться до Манхэттена прежде, чем агент Слоун отправится обедать. Джордан ухмыльнулся: он вспомнил рассказы Слоун о Кейт Уинслоу: однажды та умудрилась провести на ленче без малого три часа — вела переговоры с клиентами и редакторами. Джордан, надо же, волнуясь, набрал номер литературного агентства «Уинслоу».
— Доброе утро, говорит агентство «Уинслоу», — проворковал приятный женский голос.
— Я хотел бы поговорить с Кейт Уинслоу.
— Извините, кто ее спрашивает?
— Джордан Филлипс, я знакомый Слоун Дрисколл. — Ничего другого он не придумал.
— Подождите, пожалуйста.
Через минуту в трубке зазвучал другой голос — мягкий, но более уверенный:
— Кейт Уинслоу слушает. Чем могу вам помочь, мистер Филлипс?
— Я хочу найти Слоун Дрисколл, не знаю, поможете ли вы мне…
— Вы обратились по адресу: Слоун рассказывала мне о вас.
Джордан удивился: значит, Слоун о нем рассказывала. Только что?..
— Мне очень нужно найти ее. Не дадите ли вы номер ее телефона.
— Я бы с радостью это сделала, я знаю, как Слоун хотела видеть вас. Но, к сожалению, сегодня утром она уехала в небольшую деловую поездку.
Джордан молчал.
— А когда вернется? — спросил он упавшим голосом.
— В первых числах октября.
Джордан опустил голову — хорошо, что его собеседница не могла этого видеть. Ждать так долго! Нет, он не сможет…
— Куда она поехала?
— В Майами. Куда оттуда, не знаю пока. Но она должна звонить мне, и я непременно расскажу о нашем разговоре…
— Нет, прошу вас ничего не говорить Слоун, — прервал ее Джордан. — Понимаете, мне хотелось сделать ей сюрприз. Вы можете дать мне ее нынешний адрес?
Слоун взглянула на часы: пятнадцать минут двенадцатого, скоро аэропорт, она успевает на рейс — самолет улетит через полчаса. Жаль, что не улетела накануне… Опять она делает что-то не то? Да нет, все ее переживания гроша ломаного
«Книжное турне» — а может, зря она рвется Бог знает куда и зачем.
Нет, милочка. Это для новой работы, для новой жизни… А если ты не долетишь до Майами?
Вдруг в самолете окажутся террористы, которые завернут его на Кубу? Хотя почему-то уже много лет террористы предпочитают летать не на Кубу, а с Кубы.
Слоун не сразу сообразила, занятая своими мыслями, что уже приехала в аэропорт.
Носильщик выгружал ее вещи из машины, Слоун рассеянно смотрела на него. Она не заметила человека, который сел на заднее сиденье стоявшего рядом такси. Джордан Филлипс, — а это был он, — тоже не заметил Слоун.
Сент-Луис, сентябрь 1986
Слоун стояла у окна своего номера в отеле и видела внизу море огней — это главная улица Сент-Луиса. Мысли ее витали далеко — в который раз прокручивала она в памяти события сегодняшнего дня, бесконечные теле- и радиоинтервью, которые она давала. Завтра предстоит такая же круговерть: посещение книжного отдела в Сент-Луис-Сентр, интервью местному литературному журналу, — а потом полет в Даллас, следующий город в ее маршруте.
Конечно, нет особой необходимости — сразу же после посещения книжной лавки, здесь, в Сент-Луисе — бросаться в аэропорт и нестись в Даллас.
У нее есть немного времени, чтобы отдохнуть и прийти в себя. Хотя, с другой стороны, такая роскошь, как свободное время, сейчас не очень радовала Слоун: снова настигнут мысли, от которых она бежала, хотела избавиться.
Слоун поморщилась: к сожалению, от себя не убежишь, — так же поморщилось и ее отражение в стекле. Интересно, где сейчас Джордан, что делает, кто с ним рядом… Опять, Господи, опять! Прекрати думать о нем! Пойми — тебе совершенно безразлично, кто с ним! Воспоминания о Довилле, тем более об Онфлере — прекрасны, но что с того?! Это всего лишь воспоминания — не ее нынешняя жизнь.
Слоун пристально изучала свое отражение в зеркале: да, вот они, неумолимые приметы ее возраста. Тоненькие, пока почти незаметные ниточки у глаз, морщинки у рта, со временем они становятся все глубже. Раньше, до встречи с Джорданом, подобные соображения не приходили ей в голову, а сейчас…
На Слоун накатило чувство полного одиночества, тоски. С Кейт она не разговаривала почти неделю — с тех самых пор, как уехала. Да, наверно, Кейт и нет в Штатах, она с мужем в Англии, куда собиралась сразу после ее отъезда. Адриена на конференции, а о Габи Слоун ничего не слышала со времен Довилля. Хотя Эмма по телефону сказала, что дома ее, Слоун, ждут два письма — «кажется, от Габи». О, Господи, как мало людей на свете по-настоящему ей близких — хватит пальцев одной руки, чтобы подсчитать их. Даже собственный сын, ее чудный Тревис, избегает разговоров, ограничиваясь обычным своим: «Ничего, все в порядке, мама». Ну что ж, сын растет, у него появляется своя жизнь, а он так на нее похож — не любит открывать душу. Но действительно ли его «все нормально» — это все в порядке, а не наоборот? Как сейчас у нее…