Время легенд (сборник)
Шрифт:
— В самом деле — удивительная лошадь! — Слоун была растрогана рассказом Джордана. — А где вообще готовят лошадей для игры?
— Специально — нигде. Всех животных сперва тренируют как скаковых. К сожалению, немногие выдерживают ритм жизни скаковой лошади, быстро сходят с дистанции. Покупая их для игры, мы тем самым спасаем им жизнь.
— Спасаете жизнь?
— Когда скаковая лошадь не может больше приносить денег, ее продают мяснику, на корм собакам.
— На корм собакам?! — Слоун была шокирована.
Джордан
— Увы, от печальных фактов никуда не денешься. Не одна из тех лошадей, что ты видела на игровом поле, куплена самими игроками — именно ради их спасения! — Джордан снова погладил Солитер. — Моя старушка заслужила спокойную жизнь, она славно поработала. Теперь она отыгралась — и больше никогда не покинет Мунстоуна.
— Ты так говоришь о ней, будто она была твоей первой любовью. Очевидно, взаимной.
Джордан улыбнулся.
— А ты поверить в это не можешь…
— Пока не увидела своими глазами — не могла, теперь могу.
— Джордан! Хильер тоже обратил внимание на цепь случайностей. — Ян звонил из Далласа и делился последними новостями. — Он принимает все меры, чтобы вирус не коснулся его команды: проверяет каждого игрока без исключения и лошадей тоже.
— Это говорит за него.
— Ты думаешь? Он просто высчитывает, кто будет следующим, — зная это, потеряет меньше, — пошутил Ян, интонацией давая понять, что в каждой шутке есть доля правды.
— Ну, а что еще?
— В остальном — пока порядок. Если не считать аварию с грузовиком, вроде тормоза отказали…
— Слава Богу, хоть лошадей в грузовике не было.
— Так ты впрямь решил жениться на моей маме, Джорди? — Тревис взобрался на забор, ограждающий выгон, чтоб с высоты поглядеть, как Джордан садится на лошадь.
Джордан взглянул на мальчишку с интересом.
— Честно тебе скажу, Тревис, мы не обсуждали с твоей мамой нашу дальнейшую жизнь, но предположение твое вполне реально.
— А думаете, она этого хочет?
— Почему бы и нет?
— Моя мама особенная женщина, она в последний момент может все перерешить. Насколько я знаю, возле нее никто никогда долго не задерживался.
— Все когда-нибудь происходит впервые. — Джордан явно заинтересовался, услышав про тех, кто «не задерживался»: интересно, много ли их было?
— Это к маме не относится, просто она не любит никому ни в чем быть обязанной.
Услышав последнюю фразу, Джордан не сдержал смешка:
— Если я правильно тебя понял, ты хочешь сказать: мама не любит брать на себя обязательств?
Тревис кивнул.
— Да, я сказал, что долго рядом с ней никто не бывал. Даже мой отец.
— Но, может быть, ей вообще лучше быть одной — есть же такие люди.
— Не знаю. Мне-то кажется, что она тебя любит.
— Ладно, спасибо за разговор, за доверие. А теперь
— Твой сын считает, что ты убежишь от меня раньше, чем прозвонят свадебные колокола. — Джордан положил руку на плечо Слоун, и они медленно пошли берегом, ступая босыми ногами по мокрому песку. Солнце — раскаленный багровый шар — поднималось из-за океана. Начинался новый день.
— Почему, интересно, он так сказал?
— Не знаю. И еще сказал, что ты не хочешь обременять себя никакими обязательствами.
— Что? Что?
— Но учти, я не стал ему говорить, что немного знаком с твоей манерой первой делать неожиданные ходы.
Слоун изменилась в лице, хотя попыталась скрыть это.
— Который раз убеждаюсь, что мой сын слишком болтлив.
— Да нет, он просто о тебе очень беспокоится. И о себе тоже… извини, но мне показалось, что пареньку не хватает отца.
— Да, ты прав.
— Вот он и вбил себе в голову, что ты будешь всегда исчезать в самый последний момент, когда надо произнести решающее «да».
Джордан поднял веточку и стал рисовать на песке абстрактные композиции.
— У Тревиса богатое воображение.
Джордан отбросил веточку, внимательно посмотрел на Слоун.
— Ты уверена, что дело только в богатом воображении твоего сына? А может быть, это в самом деле твоя обычная уловка?
— Не придавай слишком серьезного значения тому, что наговорил тебе Тревис. Он по природе хитрец, всегда делай на это поправку.
— Слоун, ты не ответила на мой вопрос.
— Я никуда не денусь.
— Это хорошо. Я люблю тебя, Слоун, и очень не хочу тебя терять, — просто и искренне сказал он.
Слоун собралась что-то ответить, но передумала и промолчала.
— Ты ведь никогда не говоришь со мной о нашей любви, — продолжал Джордан. — Нет, разумеется, когда мы в постели, в миг страсти я слышу многое — но не в другое время.
Слоун опустила голову, уставясь в песок: у ее ног из переплетения линий, начерченных Джорданом, которые казались ей случайными, четко возникли два сблизившихся сердца.
— Ты знаешь, что я чувствую, — тихо сказала она.
— Мне кажется, знаю, — но — хочу услышать. Хотя бы сейчас.
Слоун подняла глаза. «Колеблется? Не может решиться? Стесняется сказать?»
— Я действительно люблю тебя, Джордан, — мягко сказала Слоун. — Мне в самом деле очень трудно произносить эти слова, они делают меня беззащитной, уязвимой. Я не хочу пережить это еще раз.
— Даже со мной?
— Даже с тобой. Любовь не приносила мне счастья, и я старалась не примешивать любовь в свои отношения с мужчинами. А когда встретила тебя… полюбила. Ты видишь. Я чувствовала, что правильней уйти сразу, но — не смогла. Хотя я боюсь страдания. Не хочу снова страдать.