Время легенд (сборник)
Шрифт:
Однажды утром Слоун проснулась с мыслью, что больше всего на свете ей хочется принять ванну. Влезла в теплую воду, добавила ароматного шампуня для пены, с доселе неиспытанным наслаждением стала мыться. Никогда раньше ей не приходило в голову, что у мыла такой приятный запах, а вода может так нежить тело.
Потом она помыла голову — и это было восхитительно. Волосы стали блестящими и шелковистыми, легли легкими волнами.
На следующий день Слоун решила, что наступило время приняться за еду — хотя первая мысль о пище и страшила ее. «Начнем с чего-нибудь легкого, — пара
На третий день Слоун рискнула выйти на террасу. Ей показалось, что даже сырой зимний воздух пахнет необычно — чистотой и свежестью. Никогда Слоун не нравилась зима. А сейчас — она ее восхищала! Все окружающее она воспринимала так свежо и остро. Это могло означать только одно — она выжила, выздоровела! Значит, есть надежда и на все остальное…
Днем она решила прослушать, что записал автоответчик. Три раза ей звонила Кейт, раз Адриена, — ничего от Джордана.
Это испортило настроение, хотя Слоун и не ждала от него звонка. Он ведь сказал, что звонить не будет, но надежда все же теплилась в глубине души. Надежда всегда умирает последней…
Каир, декабрь 1988
Джордан все думал: совершил он ошибку или — нет. Слишком жестоко повел себя со Слоун или все же правильно? Сотни раз задавал он себе эти вопросы в Мунстоуне.
Сейчас, пожалуй, он не стал бы действовать столь решительно. Но что сделано — то сделано. Интересно, когда Слоун покинула Мунстоун? На его звонок ответила Эмма. Слоун уже там не было. И Тревиса она не взяла с собой. Что все это могло означать?
Первая мысль Джордана: Слоун в Нью-Йорке. Несколько раз звонил ей на квартиру, но каждый раз ему отвечал автоответчик.
Что мог сказать автоответчику Джордан?
Где же Слоун? Джордан звонил Кейт: она ничего не слышала о подруге со Дня благодарения. Только подтвердила опасения Джордана: прежде со Слоун ничего подобного не случалось.
— И сколько ты намерен здесь прожить? — поинтересовался Ян.
— Не знаю пока.
Они сидели в небольшом кафе, рядом с отелем, — здесь не подавали алкогольных напитков (страна ислама!), и друзья довольствовались кофе.
— Не знаю, что произошло между вами, но чувствую что-то серьезное, правда? — решился на откровенность Ян. — Ты ведь даже играть стал плохо.
— Да, — согласился Джордан, — положение у нас сложное, но это не то, что ты думаешь… Слоун… может стать наркоманкой, — у нее зависимость от таблеток.
Ян был поражен.
— Давно начала?
— После того, как потеряла ребенка. — Джордан попросил принести еще кофе. — Она так болезненно переживала смерть ребенка…
— Да, я помню.
— Доктор Хаксли долго не хотел отпускать ее из больницы, но я настоял. Теперь вижу — зря. Он советовал обратиться к психиатру…
— Ты этого не сделал.
— Да, не сделал. Мне казалось, что чем скорей Слоун окажется дома, тем скорей забудет свое горе. Она ведь лежала рядом с родильным отделением, слышала, как
Официант принес еще кофе. Джордан отпил глоток.
— Она расстроила себе сон, врачи выписали снотворное. Барбитурат. С давних пор у нее сохранился и амфитамин. Слоун стала жить так: чтобы заснуть, принимала барбитурат, а потом, чтобы прийти в норму — амфитамин. И так изо дня в день. Когда таблетки кончались, ехала в Нью-Йорк: ты знаешь, за деньги там можно найти врача, который выпишет тебе, что угодно. А когда не могла поехать в Нью-Йорк, обращалась к Лэнсу.
Ян от удивления поднял брови.
— К Лэнсу?
— Увы, мой бывший лучший друг снабжал мою жену этой гадостью. Как тебе такая дружба?
— Значит, ты и Слоун расстались?
— Так больше не могло продолжаться, — грустно продолжал Джордан. — Слоун стала словно чужая. Постоянно настроение у нее отвратительное, не хочет никого видеть, и меня в первую очередь. Я понял, что должен на что-то решиться.
— На что же?
— Я сказал прямо: не могу жить с тобой, зная, что ты ежедневно убиваешь себя. Сказал, что ухожу и вернусь, когда она победит свою кошмарную привычку.
— И ты считаешь, что поступил мудро? Многим пришлось пройти через ад, который проходит Слоун. Это нелегко. Ей было бы легче с тобой. Сама она ни в какой реабилитационный центр не обратится. Если ты любишь свою жену…
— Конечно, люблю!
— …Поезжай домой, Джорди! Скажи Хильеру, чтобы он заменил тебя на время. Убеди его…
— А если не отпустит?
— Тогда пошли его к черту!
Джордан впервые улыбнулся:
— Я и сам собирался это сделать.
Джордан позвонил Хильеру на следующее утро. Хильер хотел выяснить все подробности по телефону, но Джордан не стал его посвящать в свои дела. Хильер позвал Джордана к себе. Тон, каким было сделано это приглашение, не оставлял сомнений: он услышит от босса о своем увольнении из команды.
«Может, оно и к лучшему», — подумал Джордан, кладя трубку. Ему никогда не нравилось работать у Хильера, хотя играл он в «Достойных» вроде по собственному желанию. Но если события повернулись так, как они повернулись, он уйдет без всякого сожаления.
Во второй половине дня Джордан пришел к Хильерам. Его встретила Надин, — Джордан поразился происшедшей в ней перемене. Казалось, она постарела лет на десять. Лицо бледное, осунувшееся.
— Я сейчас уйду, не стану вам мешать, — приветливо сказала Надин. — Гевин в спальне, разговаривает по телефону: дела, как всегда, дела. Подождите его немножко.
— Спасибо, Надин.
Надин грустно улыбнулась.
— Хотела бы предложить вам что-нибудь выпить, но содержимое нашего бара, к сожалению, непривлекательно.
— Спасибо, не беспокойтесь. — Помолчали, потом Джордан спросил: — Вы хорошо себя чувствуете, Надин?
Надин ответила не сразу.
— Скоро почувствую себя совсем хорошо, надеюсь, во всяком случае, — произнесла она загадочную фразу.
Джордан не стал уточнять, что, собственно, она хотела этим сказать. А Надин, видя, что Джордан не проявляет к ней больше интереса, вышла из комнаты.