Время легенд (сборник)
Шрифт:
Я-то готова, думала она, задумчиво глядя, как он расстилает одеяло на лужайке, недавно названной ими «Земляничной поляной», в Центральном парке. В желтой футболке и оливкового цвета брюках он был неотразим и казался еще более привлекательным, чем в итальянском костюме, в котором он водил ее на балет. Да разуй же ты глаза, думала она с досадой.
— Позвольте спросить, о чем это вы задумались? — поинтересовался Марти, извлекая всякие вкусности из сумки с припасами. — Судя по твоему лицу, это что-то весьма соблазнительное.
— Так, всякая ерунда, — улыбаясь, отмахнулась она.
— Нет, ерундой это не кажется, особенно с того места, где я сижу. — Он
— Но в чем? — засмеялась она.
— А во всяких неприличных мыслишках, которые вертятся в твоей прелестной головке, — подшучивал он над ней, не забывая потягивать вино.
Она тоже сделала глоток.
— Откуда тебе известно, какие у меня мысли — приличные или нет?
— По лицу видно. На нем написано абсолютно все, хотя ты и витаешь в облаках. — Он растянулся на одеяле, опершись на локоть. — Для опытного телеведущего понять язык мимики и жестов проще простого. А у тебя, дорогая моя, самая непристойная улыбка, какую мне только доводилось видеть.
— Ну уж благодарю!
— А я-то считал это комплиментом, — оскорбился он. — Страшно люблю порочные улыбки — особенно на таком хорошеньком личике. — Он допил свой стакан и взял стакан из ее рук. Там было еще вино, и он, не рассчитав, расплескал его на одеяло, но даже не заметил этого. — Ну-ка, поди сюда, — сказал он вдруг охрипшим голосом, привлекая ее к себе. Он поцеловал ее долгим-долгим поцелуем, и Джейми, обвив его шею руками, ответила ему с неменьшей горячностью. Она хотела его — она это уже очень хорошо знала, и он хотел ее тоже. Но едва его руки скользнули вдоль ее тела, она мгновенно протрезвела.
— Лучше давай подкрепимся, — вздохнула она, оттолкнув его.
— Потом. — Он вновь потянулся к ней.
Она резко отпрянула и развела его руки.
— Ты что? Ведь мы тут не одни, вдруг кто заметит, — протестующе покачала она головой. — Зайди мы чуть дальше, ты непременно появился бы в сегодняшних вечерних новостях, но не в качестве ведущего!
— Ну и прекрасно. Я так люблю привлекать внимание! — посмеивался он с видом искусителя.
— Да? А я нет! — отрезала она, вытряхивая из сумки все, что там еще оставалось. — Ну-ка, несчастный развратник, давай ешь!
— Славно прогулялись, правда! — возбужденно говорила Джейми, входя вместе с Марти в свою квартиру. — Как-нибудь еще раз выберемся туда же, хорошо?
Он опустил сумку на пол.
— Знаешь, у меня есть кое-какие планы на самое ближайшее время, — сказал он, захлопывая дверь.
— Правда? — Она повернулась к нему с понимающим видом. — Что же пришло тебе в голову, мистер Распутный телеведущий?
В глазах его вспыхнуло желание.
— Можно подумать, что ты до сих пор не знаешь, — мрачно ответил он.
— Ну… кажется, знаю, — произнесла она едва слышно, слегка кивнув головой.
— Я терпеливо ждал, — произнес он, медленно приближаясь к ней, — я не торопил тебя. — Он подошел совсем близко. — Сколько месяцев, Джейми! Я сдержал свое слово…
Джейми протянула к нему руки.
— Да перестань ты разыгрывать благовоспитанного джентльмена, иди ко мне скорее, балда несчастный!
В следующую секунду они уже сжимали друг друга в объятиях. Его жадный, требовательный рот приник в темноте к ее губам, он прижимал ее к себе все крепче. Почувствовав сумасшедшее биение его сердца — или это стучало ее собственное? — она исполнилась каким-то странным внутренним восторгом, незнакомым ей раньше, а тем временем его нежные
— Я пока еще могу ходить, — прошептала она и, обняв его, повела в спальню. Расстегнув вишневую блузку, она сбросила ее прямо на пол, затем, небрежно откинув одеяло и присев на край постели, сняла все остальное. Марти в нетерпении кидал свою одежду на кресло.
Естественность и непосредственность, с которой она обнажалась — без ложной скромности, без напускной стыдливости, обезоруживала и покоряла.
Она стояла перед ним совершенно нагая — прекрасно сложенная женщина, Полная желания, готовая идти навстречу его любви. Наконец они соединились, он целовал ее с неистовостью многомесячного воздержания, и она отвечала с необыкновенной жадностью, которую трудно было предположить в столь невозмутимой особе. Они сжимали друг друга в объятиях, обменивались нетерпеливыми поцелуями, сплетаясь руками и ногами, дрожа от нежности и страсти.
— Иди ко мне, — прошептал Марти, легко прикасаясь губами к нежной коже ее лица. — Не хочу, чтобы когда-нибудь настало утро.
— Я совсем не такая упрямица, как обо мне говорят, — нежно говорила Джейми, целуя его в глаза после каждого слова. — И уж во всяком случае, любовь моя, я никогда не отказываю себе в том, чего мне так хочется. Вот как сейчас. — Она запустила пальцы ему в волосы, а он положил голову ей на грудь, прикоснулся кончиком языка к ее соскам, — сначала к одному, потом к другому, и она непроизвольно задрожала от наслаждения. Приподнявшись, она призывно приблизила грудь к его лицу, и он принялся целовать ее, сначала нежно, потом все более страстно. Насытившись, он перевернулся на спину. Она продолжала исступленно целовать его — лоб, нос, губы, подбородок, шею, и вдруг шлепнула его. Он удивленно приподнялся.
— Еще? — спросил он, сладострастно улыбаясь.
— Мммм… умираю, — простонала она, откидывая длинные пряди волос.
Он издал торжествующий звук.
— Ничего, мы удовлетворим твою ненасытность, — почти прорычал он, направляя ее голову к огромному члену, пульсирующему от желания. — Это насытит нас обоих.
Улыбаясь, Джейми принялась ласкать его языком и губами, целуя, посасывая и покусывая. Потом она внезапно привстала и, почувствовав соитие, оба не сдержали крика от пронизавшего их тела оргазма.
Она легла ему на грудь, обняла за шею. Глаза их встретились — оба взмокли и прерывисто дышали.
— Ты очень спешишь. — Марти дотронулся кончиком пальца до ее нижней губы. — Лично я намереваюсь провести сегодня бессонную ночь.
Джейми посмотрела на него влюбленным взглядом.
— Учту.
До знакомства с Марти Джейми нравилось заниматься сексом, но она никогда не позволяла себе заходить дальше чисто физического влечения к партнеру. Лучше уж так, рассуждала она, слишком живо в ней было ощущение боли, которую она испытала после самоубийства матери, и беспомощности и отчаяния, после неожиданного исчезновения отца, которого она боготворила. Ей всегда казалось, что если мать и вправду хотела ее и любила, ей незачем было уходить из жизни. И хотя все последние восемнадцать лет она только и делала, что убеждала себя в том, что отца вынудили исчезнуть из ее жизни непреодолимые обстоятельства, она все равно чувствовала себя покинутой. Ведь по сути дела он бросил меня, мрачно ставила она точку в своих рассуждениях. Как ни крути, а бросил.