Время Листопада
Шрифт:
Она уже возвращалась к главной лестнице, когда увидела Макса в толпе четверокурсников. Он словно почувствовал ее присутствие, тут же обернулся, поймал в поле зрения хищным прозрачным взглядом. Кивнув высокому, темноволосому студенту, с которым только что разговаривал, Пиманов пошел к ней. Злата бежала ко второй лестнице, не чувствуя ног, словно в тяжелом душном сне, что в последнее время так часто ей снились. Как назло, кто-то все время попадался на пути, задевал плечом, а Макс шел через толпу, почти не сбавляя шага.
Она выскочила в вестибюль, судорожно провела картой по считывателю трипода. Карта не сработала. Макс уже спускался
Вика полдороги молчала, а потом сказала:
— Так нельзя, Златуль. Нужно что-то делать.
— Что? — всхлипнула Злата с заднего сидения.
— Ты не можешь все время от него прятаться. И вообще, нужно было с ним поговорить. Там же вокруг люди были. Что бы он тебе сделал?
— Я не могу, — сказала Злата, — я когда его вижу… обо всем забываю, и только бежать, бежать…
— Тебе надо учиться. Ты сама знаешь. Это твое заочное-заушное…
— Я понимаю.
— Если бы Валера не работал, и друзья его все работают днем. Ну, не расстраивайся. Мы что-нибудь придумаем, потерпи.
***
— Малец тот — Максим Юрьевич Пиманов, двадцать два года, студент в нашем вузе, четвертый курс, на экономическом.
— Пиманов? — удивился Игорь. — Не Юрчика ли нашего Баула сын?
— Сынок, — подтвердил Стас.
— Странное совпадение.
— Вот и я говорю.
— Что еще?
— Пока ничего. Сейчас он у отца, коттеджный поселок Северный. Туда я, само собой, наведываться не рискнул. На Жуковского был несколько раз, швейцар говорит, вещи его там.
— Дедка прикормил?
— Обижаете, Игорь Владимирович. Разумеется. Как только малец появится, нам тут же птичка прилетит.
— Добро, — сказал Листопад и отключился.
Переговоры в понедельник прошли очень тяжело. Игорь размышлял над странным совпадением: как раз на этой встрече с главой крупного ипотечного банка, Листопаду-среднему пришлось разгребать проблемы, созданные Пимановым-старшим, постоянно копающим под «Оникс». Мало того, что они на горячем поймали его шпиона, он еще и почти в открытую осмелился угрожать Игорю. У Юрчика-Баула были серьезные связи в высших кругах городской и региональной администрации. Пока между ними велась холодная война, но Игорь предполагал, что при определенном раскладе ему придется очень несладко. Нужно было обезопаситься (чем Листопад и занимался в настоящий момент): накопать компромат, прощупать почву в плане настроений городской элиты, твердо привлечь на свою сторону постоянных клиентов, которых Пиманов уже начал «раскачивать». Но ситуация С Юрчиком-Баулом в любой момент могла приобрести иной, выходящий за рамки бизнес-соперничества характер.
Листопад приехал домой поздно. Он вообще хотел остаться в городе, но его вдруг потянуло в Родниковый с такой силой, что пришлось вызвать Геннадия Борисовича — сам Игорь не любил находиться за рулем в взвинченном, невнимательном состоянии: Владушка уже потерял одного родителя,
Влад спал. Игорь поправил на нем одеяло, посидел, борясь с желанием прилечь прямо на диване, поднялся рывком и вышел в коридор. Владушка вдруг вскрикнул и заплакал. Листопад метнулся в его комнату, с удивлением вытаращился: мальчик спокойно спал, повернув лицо к окну. Игорь постоял и вышел из детской. Стало понятно, что плач доносится не из комнаты сына. Листопад пошел было прочь, но вернулся, поднял руку и негромко постучал, борясь с чувством неловкости. Новый вскрик и всхлипывания. Игорь потянул на себя дверь. Она была открыта.
— Злата Алексеевна, — позвал он с порога. — С вами все в порядке?
Няня не отвечала, лишь тихонько ныла. Из-за книжных полок Игорю было не разглядеть, что с ней. Он решился — шагнул в комнату, покашлял. Злата Алексеевна что-то пробормотала. Листопад снова позвал ее по имени и, не получив ответ, зашел за полки.
Девушка спала, разметавшись по кровати. Ее лицо в неясном свете от окна казалось маленьким, бледным, совсем детским, она раскрылась, брючины пижамы сбились на коленях. Игорь потоптался у полок. Может, ну его? С таким кошмаром она рано или поздно сама себя разбудит. Или позвать кого-нибудь из горничных, пусть отпоят девочку водой? Не дай бог кто-то застанет его в комнате персонала.
Няня продолжала метаться по постели, что-то бормоча. И вдруг громко вскрикнула, села на кровати:
— Не надо! Пожалуйста! Нет!
Игорь быстро шагнул за полку. Посмотрел в щель между куклами. Злата Алексеевна посидела, тяжело дыша, и упала в кровать, глаза ее так и остались закрытыми — и снова заметалась, всхлипывая. Листопад скрепя сердце вышел, подкрался ближе и опробовал Владушкино средство — погладил девушку по плечу, мысленно ругая себя за совершенно несвойственную ему… сердобольность. Злата Алексеевна успокоилась как-то сразу, мигом — рывком перевернулась на бок и засопела в подушку, прижав животом к кровати руку Игоря. Листопад застыл, согнувшись над девушкой, но та крепко спала. Он медленно вытащил руку, прикрыл ее отброшенным в сторону одеялом, вытер со лба холодный пот и на ватных ногах вышел из комнаты.
***
Макс откатился от женщины, встал, пошел к окну, осторожно приоткрыл створку, стараясь не смотреть наружу. За окном, на расстоянии вытянутой руки, в углублении лепнины, у него был тайник. Он размотал слои полиэтилена, скрутил косяк, закурил, погрузившись в свои мысли. Он видел Злату в университете, не поверил своим глазам: она подстриглась! Состригла свои прекрасные, золотые волосы! Как она могла? Напрашивается на наказание? Зато ему стало легче, он немного успокоился. Злата посещает университет. Пусть ей удалось сбежать, рано или поздно она попадется. Жаль, что он не разглядел номера на машине ее друзей, тот парень (смертник) продуманно припарковался за полосой кустов. Макс сипло спросил через плечо:
— Отец хорошо тебя трах**т?
Ирина — он чувствовал, как она следит за его передвижениями — накрылась простынею, с усмешкой ответила:
— Я умею хорошо притворяться. А на сладенькое у меня есть другие варианты.
— Я так и думал.
— Почему?
— Потому что ему плевать, что чувствуют другие. Особенно женщины.
— С тобой я не притворялась.
— Мне тоже плевать.
Женщина помолчала:
— За что ты его так ненавидишь?