Время лживой луны
Шрифт:
– Что «только»?
– Ты часто бываешь в России по служебным делам. Но за все это время максимальный срок твоего одноразового пребывания вне зоны единого информационного пространства составляет одиннадцать дней.
Все верно. Обычно мои командировки занимают не больше недели. Редко десять-одиннадцать дней… Точно, никогда не было больше двух недель.
– И что с того?
– А то, что ты, дружище, живешь на уинах, как торчок на наркотиках. А уины, оказавшись вне информационного поля, выдерживают не более двадцати дней. После чего начинают
– Ладно, потерплю.
– Не в «потерплю» дело… Понимаешь ли, дружище, за те годы, что ты живешь в Закордонье, уины стали неотъемлемой частью твоего организма. Они держат на себе значительную часть естественных функций твоих внутренних органов.
– И что, за двадцать дней их никак нельзя вывести из организма?
– Вывести-то можно. Вот только восстановить самостоятельную жизнедеятельность твоего организма уже не удастся.
– Пробовали?
– А то… Ты, думаешь, первый, кто собрался драпануть?
– Ни одного удачного случая?
– Нет.
– Так какого же черта лысого!..
– Не ори! – рявкнул вдруг Владимир Леонидович. Да так лихо рявкнул, что я на полуслове заткнулся. – Я тебе про что талдычу? Про то, что у нас все продумано! А ты мне – самолет, самолет!.. Хлебни водки!
– Не хочу, – мрачно буркнул я в ответ.
– Хлебни, я тебе говорю!
Я отвернул пробку и лишь пригубил горлышко.
– Ну, вот… Успокоился?
– Нет.
А что я ему, врать буду!
– Ну и отлично! Спокойны только покойники! – Утешил, называется. – Ну, так вот, слушай. Мы этот трюк давно придумали. Вот только все случай не подворачивался попробовать.
– Тут я как раз и подвернулся. – Голос мой совсем упал.
– Ну, можно и так сказать… За третьим домом проулок, пусть туда свернет!
Я переадресовал команду машине.
– Так вот, значит. Мы создадим ситуацию, при которой уины будут вынуждены сами в кратчайшие сроки восстановить естественную жизнедеятельность твоего организма. Здорово, да?
– Ну, пока ничего здорового я не вижу. А что, если не получится?
– Получится, получится! – бодро заверил меня Владимир Леонидович. – Мы не оставим этим тварям иного выхода!.. Притормози… Притормози!
– Поезжай медленнее! – приказал я машине.
«Вы определились с выбором конечного пункта маршрута?»
– Пока нет… Но боюсь пропустить нужное место.
За окном тянулись обычные жилые дома, тускло подсвеченные летающими фонарями. Башен на задних дворах почти не видно. Только иногда то там, то здесь блеснет вдруг на серебристой шкуре одной из них отсвет раскачивающейся луны.
– Ты не знаешь, что происходит с луной? – спросил я у Ворного.
– Качается? – уточнил Владимир Леонидович.
– Еще как.
– Давно?
– Я обратил внимание, когда в кафе входил.
– Это нормально… Я бы даже сказал, что это хорошо. Для нас.
– В каком смысле?
– Пульсация информационного поля создает эффект неопределенности.
– А
– Да я и сам плохо понимаю, что там происходит, – смущенно хмыкнул Владимир Леонидович. – Наши спецы говорят, что временами информационное поле становится нестабильным… Кстати, причина этой нестабильности в том, что оно не охватывает всю планету – Россия у тех, кто все это затеял, как кость в горле… Результатом этой нестабильности становится искажение картинки, которую оно вам, закордонникам, транслирует.
– Что, хочешь сказать, мы и небо видим не таким, какое оно есть на самом деле?
– Конечно! Вы видите картинку, транслируемую информационными башнями. Ну, а в результате нестабильности информационного поля картинка эта начинает дергаться. Так вот, нам эта нынешняя нестабильность информационного поля очень даже на руку, потому что и уины под его воздействием становятся нестабильными. Если такие вот нестабильные уины окажутся вне зоны действия информационного поля, они, скорее всего, начнут оперативно восстанавливать биологические функции твоего организма. Потому что единственным доступным им информационным источником останется твой мозг. Работающий самостоятельно, поскольку уинов ты из него алкоголем вытравил.
– Это точно? – спросил я после паузы.
– Стопроцентной гарантии я тебе дать не могу, – не стал врать Владимир Леонидович. – Но наши спецы в один голос уверяют, что шансы на успех очень велики.
– Насколько велики?
– Да какая разница! Если для тебя это единственный шанс навсегда покинуть зону единого информационного пространства и остаться при этом нормальным человеком, а не превратиться в овощ с трубками, торчащими изо рта, носа и задницы!
– Грубо.
– Зато – правда. Вы там у себя про такие штуки давно забыли, а у нас, между прочим, хирурги до сих пор скальпель используют.
– Ладно… – Я свинтил с горлышка пробку и одним глазом заглянул в бутылку. Сам не знаю, что я собирался там увидеть. Но пить я уже не хотел. Это точно. – Я одного не понимаю, где ты собираешься найти хотя бы клочок земли, не покрытый информационным полем? Я оплатил пятьдесят километров пути, мы проехали больше половины…
– Мы сами его создадим, – перебил, не дослушав, Ворный.
– Как?
– Скоро все узнаешь.
– Не хочу скоро, хочу сейчас, – произнес я капризно.
– Сейчас уже наступило. Останови машину.
– Останови! – скомандовал я.
Машина притормозила у обочины.
«Мы проехали только сорок два километра из оплаченных пятидесяти».
– Плевать…
Я вылез из машины. Посмотрел на зажатую в руке недопитую бутылку водки со свинченной пробкой. Усмехнулся. Кинул бутылку в салон. И только после этого смачно хлопнул дверцей.
– Значит, приехали…
Над головой у меня зависли сразу пять светящихся шаров.
– А ну, пошли вон! – махнул я на них рукой, будто на надоедливую мошкару. – Посветите-ка лучше вокруг!