Время меча
Шрифт:
— Говоря по правде, пока что мне не слишком нравится восток, — смущенно улыбнулся эльф. — Посмотрим, что будет дальше.
— Учтите, Йолленгел, — хмыкнул Эйрих, — даже и Великий континент где-нибудь кончается.
— Итак, герцог, вам известны наши ближайшие планы? Мы едем с караваном в Фаррак, — уточнила Элина.
— Да, я уже знаю. Здесь тонкие стены. Надеюсь, мне тоже удастся наняться в охрану каравана. И, кстати говоря, я думаю, в походных условиях мы можем отбросить титулы. Можете звать меня просто Редрихом.
— Отлично, в таком случае, можете звать меня просто Эрвардом, — ответила Элина. По лицу молодого человека скользнула мгновенная тень. Эйрих одобрительно кивнул:
— Хоть мы
— А не стало ли это имя слишком известным в последнее время? — задумалась вслух Элина. — Может, пора его сменить?
— Я искал вас не по имени, а по внешнему описанию, — возразил Редрих.
— Да, — согласился Эйрих, — мы уже находимся в той части континента, где выходцы с Запада — слишком большая редкость, чтобы затеряться в толпе. Если нами кто-то интересуется, чехарда с именами не поможет скрыться, а лишь может привлечь дополнительное внимание. Вы, Редрих, ничего не выяснили об этом загадочном втором преследователе — или преследователях?
— Увы, — покачал головой герцог. — Даже не знаю, сколько их. Сдается мне, он или они не хотели светиться и приняли меры.
— Ну что ж, — резюмировал Эйрих, — друзья это или враги, нам остается лишь учитывать возможность встречи с ними, однако планов менять не будем. Завтра утром, Редрих, пойдете со мной к караванщику и покажете ему, на что вы годны.
В тот вечер они еще несколько часов просидели в комнате Редриха. Молодой герцог рассказывал о перипетиях своего путешествия; ему явно нравилось, что он оказался в центре внимания. Его путь выдался не столь богатым на битвы, как у Элины — лишь пару раз пришлось отбиваться от заурядных грабителей — однако более серьезные угрозы возникали не раз. Повествуя о пережитых опасностях, он, даже сам того не осознавая, поглядывал на реакцию Элины, но графиня была явно не из тех, кто ахает и всплескивает руками в таких случаях. Наконец троица собралась уходить.
— Эйрих! — окликнул Редрих.
— Да?
— Вы не хотите заплатить за дверь?
— По-моему, хозяин этого чулана сам должен доплачивать постояльцам за такое качество дверей, — Эйрих подобрал с пола щеколду и скобу с торчащими гвоздями, приладил все это на прежнее место и несколько раз ударил по гвоздям рукоятью меча. — Вот и все. От серьезного противника, как вы видели, она все равно не защищала, а символически держаться будет.
Редрих остался один, и оживление тут же сошло с его лица, точно стертое чьей-то рукой. Он еще долго сидел с мрачным видом, подпирая кулаком подбородок, а затем встряхнулся и принялся полировать меч.
Наутро Эйрих, как и обещал, представил Редриха караванщику. То был, на самом деле, не владелец каравана, а человек, нанятый владельцами — несколькими богатыми купцами — чтобы довести караван до Фаррака. На Западе такого человека обычно называли капитаном, а здесь, на Востоке — караван-баши. Ему было, должно быть, за пятьдесят, он был сед, нетороплив в речи и движениях, и его широкий алый кушак поддерживал солидных размеров пузо. Свой ятаган в ножнах он носил теперь в основном как украшение и знак статуса, а не как оружие. Однако черная повязка на правом глазу и наискось пересекавший лунообразное лицо шрам доказывали, что некогда он знал и другие времена.
Караван-баши был не в восторге от того, что к ранее заявленным чужеземцам вдруг присоединяется еще один, владеющий оружием. Тем не менее, число лояльных охранников каравана было слишком большим, чтобы один лишний воин, даже если бы он и оказался лазутчиком, мог что-то принципиально изменить. С другой стороны, дополнительный меч на своей стороне в пустыне
В оставшиеся перед отбытием дни Элина оставалась в караван-сарае. Хотя она и знала от Эйриха, что «Иль-бадияр» давно покинула порт, все произошедшее с нею как-то отбило у нее охоту гулять по харбадским улицам. Вместо этого она преисполнилась энтузиазма по поводу новой своей идеи — сохранить для истории наследие эльфийской культуры. Все свое время она проводила в обществе Йолленгела, который, хоть и охрип от бесконечных рассказов, был чрезвычайно доволен таким вниманием к собственной расе. Элина время от времени улыбалась при мысли о том, как поведает Артену о своем вкладе в мировую науку, и какое удивление отразится на лице принца, когда он узнает, что его кузина умеет не только махать мечом — а, пожалуй, не только удивление, но и зависть! Конечно, это был не единственный и не главный мотив Элины, но думать об этом было приятно.
Кому не было приятно, так это Редриху, бывшему в центре внимания лишь в первый вечер, а теперь явственно чувствовавшему себя лишним. Он даже не мог слушать Йолленгела — герцог слишком плохо знал луситский, а эльф — тарвилонский. И все же на другой день после встречи с караван-баши — и, стало быть, за день до отправления каравана — Редриху удалось раздобыть себе собеседника в лице Эйриха.
От внимания герцога не укрылось, что в «день разоблачений» Эйрих оказался единственным, кого эти разоблачения не затронули. Он по-прежнему оставался просто Эйрихом, человеком, случайно встреченным Элиной в небольшом пралецком городке и неизвестно зачем едущим через полконтинента в Дулпур — если, конечно, Дулпур вообще не был придуманным на ходу предлогом. По словам Элины, правда, выходило, что Эйрих — друг, сомневаться в котором не приходится, но у Редриха были слишком свежи в памяти обстоятельства его собственного знакомства с этим человеком. Помнил он и фразу на неизвестном языке, которую якобы должен был понять. У герцога хватило мудрости не спрашивать Эйриха теперь об этой фразе, но, в свете предстоявшего совместного путешествия, он бы дорого дал, чтобы узнать ее смысл.
В противоположность Редриху, Эйрих знал о своем новом знакомце более чем достаточно. Конечно, ему не были известны отдельные подробности биографии молодого герцога, однако того, что он знал от Элины, и собственных наблюдений вполне хватало, чтобы составить вполне правдоподобный портрет Урмаранда. И это не был портрет человека, которого Эйрих хотел бы иметь у себя за спиной.
И вот эти двое, не доверявшие друг другу, разделенные, казалось бы, всем — тремя десятками лет возраста, социальным происхождением, даже внешне относящиеся к совершенно разным типам людей — на третий вечер знакомства уже болтали, как старые добрые друзья. Общей темой, объединившей их, стало оружие. Они с удовольствием обсуждали различные мечи — прямые, кривые, односторонние, обоюдоострые, короткие, двуручные, с узким, широким, гибким, волнистым, зазубренным клинком, с крюками и серпами; говорили о саблях, шпагах, ножах, секирах, копьях, топорах, молотах, палицах, луках, арбалетах; рассуждали о сильных и слабых сторонах кольчуг, бахтерцев, кирас, лат, круглых и прямоугольных щитов, открытых и глухих шлемов. Эйрих не мог не воздать должное обширным познаниям молодого человека — хотя, в отличие от его собственных, они были чисто теоретическими во всем, что не касалось наиболее распространенных на Западе видов оружия. Элина тоже могла достойно поддержать подобный разговор — что, собственно, не раз происходило в пути