Время - московское!
Шрифт:
— Постойте… Но ведь вам-то они подчиняются?
— Кто — «они»?
— Как — кто? Ваша паства… манихеи!
— Подчиняются? Мне? — Кустистые седые брови Вохура взлетели на лоб и он застыл с удивленной гримасой на лице. («Талантливо играет!» — мрачно отметил я.) — Они? Подчиняются? Мне? Да ничего подобного! Каждый, кто живет здесь, в Большом Гнезде, может уйти в любую минуту, не спрашивая у Вохура разрешения. Здесь можно делать все, и я не с силах запретить что-либо. Я — это я. Они — это они. И между нами существует только один вид связи — основанный на взаимной приязни… Сейчас нас, манихеев, в Колодце Отверженных
— А как же ваши боевые отряды? Они идут в бой с вашим именем на устах!
— Я был бы невероятно польшен, — Вохур лукаво осклабился, — если бы то, что вы сказали, Иван Денисович, оказалось правдой… Увы, это праздные выдумки конкордианских писак, которые только и могут, что проецировать свои убогие представления о жизни на нас, странников бесконечной ночи! Вот вам пример. Когда в прошлом году Большому Гнезду требовалась помощь в связи с одним неприятным местным эффектом… назовем его потопом… ни одно из малых гнезд не пришло к нам на помощь… Точнее, кое-кто пришел. Когда все уже закончилось…
— «Малых гнезд»?
— Этот термин давно не в ходу. Так говорили четверть века назад. Когда мы пребывали во власти иллюзии, будто однажды нас, избранных, станет много, тысячи, миллионы… В те романтические времена Большое Гнездо, которое было первым нашим крупным поселением на Апаоше, именовалось Потаенной Столицей. А все прочие группы, насчитывавшие порою не более пятидесяти человек, — «малыми гнездами»… Но все мы были уверены, что с каждым днем из малых гнезд будут вырастать большие… — Глаза Вохура потускнели. Как видно, старик погрузился в свои воспоминания, не очень-то веселые.
— Их много сейчас, этих «малых гнезд»?
— Никак не больше пятнадцати—двадцати… Почем мне знать?
— Разве вы не поддерживаете связь с другими группами?
— Нет. Мне нечего сказать этим достойным людям. Этим достойным людям нечего сказать мне.
— Но ведь у вас есть общее дело! Общая вера, наконец. — Индрик выглядел очень озадаченным.
— Вы ошибаетесь, Иван… Денисович. У нас нет общего дела.
— А как же освобождение света внутри заблудших? Внутри людей Конкордии, например?
— Нас нисколько не интересуют люди Конкордии.
— Но ведь вы с ними воюете!
— Это они воюют с нами. Чувствуете разницу? Мы лишь изредка отвечаем на их вызовы. Чтобы убедить самих себя, что мы все еще существуем. Мы никогда не нападали первыми. Нам вообще ни к чему эта глупая война!
Индрик отвел взгляд от магнетических очей сгорбившегося на стуле Вохура и, откинувшись на спинку кресла, уставился в потолок.
Вохур не мешал ему. Мы с Таней тоже. Мы вообще старательно делали вид, что нас нет. Впрочем, какой еще вид можно делать, когда двое мудрецов-небожителей ведут судьбоносные разговоры? Я пожалел, что не остался с Перемолотом, Лехиным, Борзунковым и Тереном. По крайней мере чувство, что ты попал со свиным рылом в калашный ряд, меня не угнетало бы.
Кстати, о небожителях. Как и Индрик, я сразу осознал колоссальный масштаб личности учителя. И хотя в глубине души я все еще был уверен: Вохур — скорее враг, чем друг, сказанного о масштабе личности это не отменяло.
— Но как же быть
— Я понятия не имею, кто и когда покушался на фрегат, — промолвил Вохур спокойно. — И должен вас заверить, что к Большому Гнезду эти люди не имеют никакого отношения. Здесь уже давно не живут те, кто имел желание заниматься подобными… вещами.
— Значит, это сделало одно из ваших малых гнезд! — настаивал Индрик.
— Не знаю.
— Не могу поверить, что вам ничего не известно о захвате фрегата «Киш II»!
— Строго говоря, об одной попытке захватить какой-то звездолет на космодроме Гургсар мне известно. Это было два месяца назад. Или три?.. Однако ни на какие русские корабли люди из Гнезда Камбиза не покушались!
— Откуда такая уверенность? Откуда вам знать, чем занимались птенцы Гнезда Камбиза после того, как завладели фрегатом? Вы думаете, они с утра до ночи молились Свету? — Вопрос Индрика прозвучал язвительно.
— Не кощунствуйте, Иван Денисович! — строго сказал Вохур и добавил: — Гнездо Камбиза было почти полностью уничтожено при попытке захватить корабль на космодроме Гургсар. Спаслись — волею случая — лишь двое. Они рассказали другим, какой страшной была гибель этих… трусов.
— Трусов? Вы называете этих людей трусами? Однако никто не захватывает чужие звездолеты из одной лишь трусости! Скажите, зачем люди из Гнезда Камбиза штурмовали космодром?
— Они хотели покинуть Апаошу. Сбежать. До того, как начнется Великое Освобождение.
— Великое Освобождение?
— Да, Великое Освобождение. — Вохур сопроводил эти слова усталой гримасой. — У нас, разумеется, нет своих звездолетов. Поэтому покинуть планету можно, только завладев чужими.
Тут все внутри меня словно бы взорвалось. Стряхнув с себя наваждение мягкого, проникновенного баритона Вохура, я вскочил и выпалил:
— Не верьте ему, товарищ Индрик! Не верьте! Этот человек говорит очень убедительно, очень гладко. Но моя душа… Моя интуиция… Они подсказывает мне, что ему ни в коем случае нельзя верить! Он нарочно вводит нас в заблуждение! Я чувствую: манихеи захватили монитор, и именно они атаковали «Принца Астурийского»! И фрегат захватывали они! И никто иной! Неужели вы не видите? У них же нет никаких доказательств! Нет аргументов! Товарищ Индрик, не теряйте бдительности! Я умоляю вас!
— Возьмите себя в руки, Саша, — одернул меня Индрик. — К сожалению, у меня есть подтверждения правоты товарища Вохура. И одно из них — свежее захоронение манихеев возле космодрома Гургсар. Позавчера его обнаружили наши коллеги. Сроки сходятся… Таким образом, пока мне не удалось уличить этого уважаемого человека ни в одном слове лжи… Я попросил бы вас, Александр Ричардович, временно воздержаться от комментариев.
Слова Индрика подействовали как ушат холодной воды. А может, как апперкот. Моя «интуиция» смолкла также внезапно, как и заговорила. Пока я, пунцовый от стыда до самых корней волос, бормотал нечто невнятное, оседая в кресло, Индрик дружелюбно улыбался Вохуру.