Время - московское!
Шрифт:
— 3-здравствуйте.
— Привет. Так ты и есть Саша? Пушкин? Сережа о тебе рассказывал.
«На «ты»?.. Вот так, с пол-оборота? И старлей Цапко для нее уже «Сережа»? Жена, что ли? Откуда?»
Насчет жены, конечно, возникали разнокалиберные сомнения. Да и одета она была странновато: в комбинезон от формы № 2. То есть в то же, во что и я.
На комбинезоне, между прочим, имелась нашивка: СТЛТ ЦАПКО. Определенную пищу для размышлений об отношениях незнакомки с Сергеем это давало…
Волосы дамы были выкрашены в медно-золотой
— Знакомься, это Ада.
— Очень приятно… А это вот к столу. — Я выложил шоколадку и сыр.
— Шоколада мне нельзя, — заявила Ада.
Я не нашелся что сказать. Обыгрыш «Сказок Пушкина» явно в разговор не ложился.
Сел.
Цапко выставил вареники (едва теплые) и сметану.
Вилок оказалось две. Но подруга Цапко сразу же от еды отказалась, так что я ощутил еще большую неловкость.
— Я не буду. Ешьте.
Вареники почему-то оказались с творогом. А я их совсем не люблю, ладно бы еще с вишнями. Но аппетит от полетов разгулялся зверский, так что воротить нос я не стал.
Увы, не вышло спокойно поесть даже то, что давали. Ровно через десять секунд Ада, чуть нахмурившись для солидности, спросила:
— Как вылет, Саша?
— Ничего…
— Сколько аспидов завалил?
Пилотский жаргон в устах Ады звучал довольно… забавно. Я покосился на Цапко. Тот невозмутимо накручивал на вареник густую, как масло, сметану.
— Нисколько. Мы на бомбоштурмовой удар вылетали.
— Накрыл цель?
— Ну, не я один. Автопилот везет, автопилот бомбит. Все накрыли…
— А в чем вот была сложность боевой задачи?
— Ада, устал я. Честно. Вы на меня не обижайтесь, но давай-те лучше поговорим о погоде. Или о России. Вы же сейчас с Земли, да?
— Понимаешь, Саша, — подал голос Цапко, — Ада… она репортер.
— Телепублицист, — со значением уточнила Ада.
— Да, телепублицист. Она снимает большой репортаж. О войне.
— О стратегической операции «Москва», — снова поправила своего друга Ада.
— Ну да. Так вот, ты типаж хороший. Ну и было бы здорово, если бы ты интервью дал.
«Так вот оно что… «Вареники с вишнями»! Удивительно вообще, что тут вареники, а не кукиш с маслом».
— Ты киногеничный, — добавила Ада. — Я предварительное интервью сейчас возьму. Потом снимем тебя на натуре, среди техники, и я тебе задам несколько вопросов. Из тех, на которые у тебя будут самые интересные ответы. Например: «Сколько вы сбили флуггеров за всю войну, лейтенант?» А ты мне: «Подтвержденных побед у меня семнадцать».
— Отличный пример. Вот подтвержденных побед у меня ровно две. А неподтвержденные никто не считает, кроме европейцев и южноамериканцев. То есть они тоже считают свои победы «подтвержденными». Но у них другая методика контроля результатов, которая по нашим меркам необъективна.
Ада
— Два?
— Ага.
— А Сережа говорит, ты Герой России!
— Я? С чего бы? Вот есть интересный парень, Данкан Тес, ему Героя дали. Он в одном вылете пять клонских истребителей сбил. Подтвержденных! На самом деле сбил он целых семь. Но обломки двух машин так и не нашли.
— Данкан? Что за имя?
— Американец. Северный. Вот о нем и напишите.
— Я не пишу. Я телепублицист.
— Ну… снимите. Расскажите людям.
— Спасибо, — сухо поблагодарила Ада. — Но мне нужен материал отсюда, с Хордада. От тех пилотов, которые явились в берлогу конкордианского зверя… порвать ему пасть.
— А Данкана здесь нет? — спросил я у Цапко. — Не явился пасть порвать?
— Не знаю я никакого Данкана. Слушай, а чего ты не Герой? Мне Бердник говорил, он на тебя представление написал. Я думал…
— Мне «Отвагу» дали. По-моему, в самый раз. И то я свою медаль пока не видел. А вот Меркулов получил «Боевое Знамя». За беспримерное мужество. Ему Звезда Героя полагалась, но у него в личном деле было понижение в звании на ступень. Так что решили вместо Звезды две лишние звездочки на погоны дать. Что в совокупности с «Боевым Знаменем» даже солиднее. И Меркулов, кстати, сейчас здесь, на орбите Паркиды.
Ада немного оживилась.
— А что за мужество такое… беспримерное?
— О, это такое мужество… Такое, что когда зачитывают представление на награждение, члены Совета Обороны поминутно восклицают: «Невероятно!», «Нарочно не придумаешь!» и «В страшном сне не приснится!» Потом проверяют три раза — и все оказывается правдой.
— Так и что Мерцалов? Чего он натворил?
— Меркулов. Он два раза в Городе Полковников нашу пехоту в атаку водил. Штыковую! Лично убил несколько клонов, в том числе двух офицеров. Затем получил в бою тяжелейший ожог. Ему, можно сказать, всю руку до кости сожгло. И вот в таком состоянии, с выставленной наскоро нейроблокадой, он сел в кабину истребителя и совершил длительный полет с выходом на орбиту! Он доставил ценнейшую информацию командованию нашего флота. — О своей роли в том вылете я решил промолчать. — А подробности вы сможете узнать у него лично, если выбьете разрешение на посещение авианосца «Адмирал Нахимов».
— Разрешение не проблема… — задумчиво сказала Ада. — Ну а вот все-таки ты? Сережа рассказывал, вы вместе уничтожили клонский авианосец?
— Его торпедоносцы уничтожали, мы только обеспечивали.
— А здесь, на Паркиде?
— Здесь, на Паркиде, я ровно восемь часов. Едва прикорнул после прилета, как разбудили. Сделал два вылета. Убил человек тридцать. Ничего геройского. Но невероятно утомительно…
Я уже хотел закончить свою мысль не очень вежливым «А поэтому прошу меня простить, вынужден откланяться, спать пойду», но перехватил умоляющий взгляд Цапко и со вздохом заключил: