Время надежды

Мэлори Джудит

И не ошиблась.

Адам уделял внимание каждому кусочку обнажающейся кожи. Моника дрожала и билась в его руках, не представляя, что тем самым еще сильнее возбуждает мужчину.

Наконец она оказалась полностью обнажена, и Адам немного отодвинулся назад, чтобы полюбоваться ее красотой. В отблесках пламени ее тело казалось бронзовым, тени языков огня переливались, играли на нем.

И он не выдержал. Свою одежду он снимал куда быстрее, и, когда он, полностью обнаженный, скользнул к Монике,

та порывисто потянулась к нему.

Их тела сплелись в едином порыве, ее хрупкое тело стало продолжением его мускулистого, сильного. Волна страсти подхватила любовников, и они растворились друг в друге.

Прошло немало времени, прежде чем они смогли отдышаться и заговорить.

Адам заботливо укрыл обнаженное тело Моники пледом и потянулся за своим бокалом.

— В горле пересохло.

— Дай мне тоже, — попросила она и приподнялась на локте.

Адам ласково улыбнулся и поправил светлую прядь, упавшую на ее лицо.

— Ты очень красива после занятий любовью.

У Моники оборвалось сердце. Зачем он так? Зачем он говорит «заниматься любовью», а не «сексом»? Она смотрела на него, такого родного, близкого, любимого и далекого, и не находила слов.

Она сделала глоток вина, в надежде, что он не сможет разглядеть на лице ее истинные чувства. Ни к чему им выяснять отношения. Все и так предельно ясно.

Но между тем она глухо спросила:

— Завтра мы возвращаемся домой?

— Да.

— Адам, я не смогу работать няней у Кэтрин.

Ну вот, она сказала это. Возможно, ей следовало бы подождать до завтрашнего утра и не портить сегодняшний вечер, но для нее это решение было невыносимым грузом, который давил на нее, не давал покоя.

Некоторое время Адам молчал, и у Моники закрались сомнения, слышал ли он вообще, что она сказала.

— Адам, — позвала она его.

Он резко повернул голову, его серые глаза яростно сверкали. Он с трудом сдерживал бушующие эмоции.

— Твое решение окончательное?

Зачем он спрашивает?

— Да.

— Тогда в понедельник я перечислю на твой счет деньги, сообщи его моей секретарше.

От его хладнокровного тона Монике стало не по себе.

— Я не возьму денег, — твердо сказала она.

— Моника, не стоит. Я принимал тебя на работу, ты потратила свое время, и я хочу возместить ущерб.

Моника ожидала чего угодно, но только не этого холодного тона. О каком ущербе он говорит? Ей нравилось заниматься с Кэтрин, да к тому же она несколько дней проболела. Но, взглянув на Адама, Моника поняла, что спорить бесполезно. Пусть он думает что хочет, но она сообщать свой счет никому не собирается!

Точно прочитав ее мысли, Адам сказал:

— Если ты не выполнишь мою просьбу по каким-то причинам, то доставишь лишние хлопоты

Шэрон. Шэрон — это моя секретарша. Ей придется разыскивать тебя.

Моника сцепила зубы. Ах вот ты как!

Она поставила бокал на пол и дрожащими руками принялась обматывать вокруг себя плед. Она больше не намерена оставаться с ним в комнате ни минуты! Самоуверенный тип, который не слышит, что ему говорят! Да ему попросту все равно, что решают другие! Верно только его решение!

Он заметил неловкие попытки Моники подняться на ноги и ухватил ее за руку.

— Куда это ты собралась?

— Подальше от тебя! — выпалила она.

Его сдвинутые брови не предвещали ничего хорошего.

— Мы еще не закончили разговор.

— Это ты так считаешь!

— Хотя, малышка, ты права! К черту разговор! Иди сюда. — И он потянул Монику на себя.

Та не устояла на коленях и рухнула ему на грудь.

Ее первым порывом было возразить и настоять на своем, но она почувствовала, что спор — или, как она смела надеяться, что-то другое — возбудил Адама.

И она, забыв про гордость и достоинство, сама прильнула в поцелуе к Адаму.

11

Моника еще раз проверила сигнализацию в салоне и отправилась ловить такси. Что-то она припозднилась сегодня, автобусы в это время уже не ходили. Возможно, пора задуматься о покупке собственного автомобиля. Теперь у нее была такая возможность, вернее, она появится, если Моника все-таки отважится продать книгу, оставленную Николосом Картлендом в наследство.

Моника по-прежнему называла его по имени. Она сдержала слово и посетила его могилу, хотя и опасалась встретиться с его родственниками, ни к чему ей лишние объяснения с его женой или детьми. Несмотря на то что теперь она знала правду, своим отцом она считала Кристофера Эллиотта, и будет считать всегда. Но за неожиданный подарок она была Николосу благодарна.

Такси поймать удалось не сразу, и, когда девушка села в салон, ее била мелкая дрожь. Что за пакостная погода! Моника уже представила, как приедет домой, примет ванную и выпьет чашку горячего дымящегося чая.

Сегодня мать ночевала у Натали с Алексом, которых пригласили в гости, и они попросили Анжелу посидеть с Кэтрин, на Монику была возложена ответственность за салон.

Губы девушки тронула грустная улыбка. Да-а… Все вернулось на круги свои, точно и не было тех горячих десяти дней, что она провела в обществе Адама.

Хотя с тех пор прошел месяц, Монике по-прежнему было больно, но она говорила себе, что это было ее решение и раскаиваться не стоит. Она поступила правильно. Она не смогла бы быть Адаму просто любовницей. Ей хотелось большего.