Время надежды

Мэлори Джудит

Адам медленно покачал головой.

— Я никуда не уйду, пока мы с тобой не поговорим.

— Нам не о чем говорить! — вспылила девушка. Все ее благие намерения испарились, как дым.

— Ты ошибаешься.

— Нет!

— Я хочу поговорить о ребенке.

У Моники снова вырвался нервный смешок.

— При чем тут Кэтрин?

— Ты права, Кэтрин тут не при чем, — елейным голосом сказал Адам и добавил: — Я хочу поговорить о нашем ребенке. О твоем и моем.

Моника почувствовала, что ноги ее не держат. Ей необходимо сесть. Она, не торопясь,

подошла к дивану и опустилась на него. Пусть теперь Адам и возвышался над ней, точно грозная башня, ее это заботило мало.

— Ты знаешь о ребенке? Но откуда? — Ее злость сменилась непониманием и недоумением.

Теперь Моника могла понять желание Адама свернуть ей шею.

— Миссис Эллиотт сегодня любезно навестила меня, — сухо бросил Адам и нервно зашагал по комнате.

Моника мысленно застонала. О мама, что же ты наделала! Почему поспешила с выводами? Зачем отправилась к Адаму и все испортила? Разве теперь он поверит, что она сама собиралась в ближайшие дни ему обо всем рассказать? Монике было трудно представить, о чем мама разговаривала с Адамом.

— Ей не стоило этого делать.

Адам не позволил Монике договорить, всплеснул руками и остановился напротив нее.

— Это еще почему? Потому что ты ничего мне не хотела сообщать? Так получается?

Моника поморщилась. И где его хваленая адвокатская выдержка? Зато она теперь отчетливо представляла, как нелегко приходится его противникам в суде.

— О том, что я беременна, я узнала только сегодня утром! — выпалила она, надеясь своим признанием охладить его пыл.

Так и вышло. Адам нахмурил брови, в его взгляде появилась растерянность.

— Сегодня утром?

— Да. Сделала тест, а упаковку выбросить забыла, вот мама и сделала соответствующие выводы. Только одного не понимаю: а если бы тест оказался отрицательным, как бы тогда мы выпутывались из ситуации?

Некоторое время Адам молчал, смотрел на Монику и ничего не говорил. Девушке под его взглядом стало неуютно, и она почувствовала, как возвращается усталость.

— Извини.

— Кофе будешь?..

Молодые люди заговорили одновременно, потом инициативу перехватил мужчина.

— Еще раз извини, мне не стоило на тебя набрасываться с упреками, не разобравшись, что к чему. Просто, когда сегодня миссис Эллиотт пришла ко мне в офис с новостью о твоей беременности, я не совсем знал, как мне на нее реагировать. Хотя… — Он сделал паузу. — А кофе я не буду, спасибо.

— Маме не следовало к тебе приходить. Я бы на этой неделе сходила к доктору, а потом обязательно связалась бы с тобой.

— Значит, ты не собиралась скрывать свою беременность? — с сомнением спросил он.

— Господи, конечно, нет! — воскликнула Моника. — У меня и в мыслях такого не было!

— Тогда это все упрощает.

Последние слова не понравились ей.

— Упрощает что? — уточнила она.

— Наш брак. Ты выйдешь за меня, и мы…

— Нет!

Ее отказ прозвучал резко и категорично. Она действовала импульсивно, не задумываясь, но ее решение

было продиктовано сердцем.

Адам нахмурился еще сильнее, подошел к ней и сел рядом на диван.

— Почему ты отказываешься? Брак — это единственный выход из сложившейся ситуации.

Моника прикрыла глаза, чувствуя, что она сейчас сорвется. Только бы ей хватило сил довести разговор до логического завершения. Но как трудно!.. Она и не представляла, что слова могут даваться с таким трудом.

— А я так не считаю. Адам, послушай меня и не перебивай. Сейчас ты действуешь импульсивно и не осознаешь последствий своего решения. Но оно, уверяю тебя, опрометчиво. Я буду рожать, и я признаю твое право на ребенка. Мы оговорим условия ваших встреч, ты будешь принимать непосредственное участие в его воспитании, но не о каком браке не может быть и речи. Я не выйду замуж за человека, который меня… не любит.

Моника решила быть откровенной. Сейчас не время для недомолвок. Теперь она должна думать не только о себе, но и о маленьком человечке, ставшем частью ее жизни.

Реакция Адама была неожиданной. Он резким движением притянул Монику к себе, крепко обнял, отчего у нее перехватило дыхание, а потом принялся покрывать быстрыми, порывистыми поцелуями ее лицо.

— Глупая ты моя девочка… Моя любимая девочка… Неужели ты так и не поняла, что я тебя люблю?

Слова Адама доходили до сознания Моники сквозь некую пелену. Все произошло слишком быстро. Она уперлась руками ему в грудь, желая удостовериться, что это не сон.

— Ты не можешь меня любить, — упрямо произнесла она, но голос подвел ее, дрогнул.

Адам счастливо улыбнулся.

— Почему?

— Потому что если бы ты меня любил, то пришел бы раньше.

Он тихо засмеялся и сжал ладони Моники.

— Ты не представляешь, сколько раз я порывался набрать твой номер телефона. Поднимал трубку и… Позвонить тебе мне не давала пресловутая гордость. Знаешь, что я говорил себе? Я убедил себя, что ты ушла от меня, потому что я тебе не нужен. Меня задело то, что ты отказалась дальше работать на меня, мне казалось, что мы, я и Кэтрин, для тебя ничего не значим. Я боялся… да-да, не смотри на меня так, я боялся натолкнуться на твой безразличный взгляд и услышать отказ. И поэтому, когда Анжела сообщила мне о твоей беременности, я возликовал. Теперь у меня была причина, чтобы прийти к тебе.

Моника прикусила нижнюю губу, чувствуя, как нежность переполняет ее.

— Адам, ты взрослый мужчина, а рассуждаешь… Не проходило дня, чтобы я не мечтала о нашей встрече. В тот вечер, когда я сказала, что не буду больше воспитывать Кэтрин, мне отчаянно хотелось, чтобы ты каким-то образом удержал, остановил меня, но ты спокойно отпустил меня. Уже тогда я понимала, что пропала, что полюбила тебя, и я ушла. А что мне оставалось делать? Броситься тебе на шею и признаться в любви?

— Как вариант, — пробормотал Адам, притягивая к себе Монику. — Тогда бы мы не потеряли целый месяц, а провели бы его с пользой.