Время настигает каждого
Шрифт:
Целый день «Королева Анна» проболталась на рейде. Лишь к вечеру получили разрешение встать к причалу. Дракон позвал в каюту Атилла, Каракатицу и Дагу. Когда они зашли, доверительно сказал:
– Мы с вами прошли огонь, воду и медные трубы. Мытарь, Торгаш и Тихоня примкнули к нам. Что у них на сердце – один Бог знает. Есть задумка поохотиться. Не хотелось бы нарваться на предательство. Завтра с утра я отправлюсь по делам в город. Ты, Атилл, пройдись по тавернам, поспрошай новых матросов, может, что узнаешь и о наших новобранцах. Каракатица пробежится по лавкам и базарам, приценится по провианту. Дага с Торгашом, Тихоней
На следующий день после полудня, когда Дракон вернулся из города, Дага отпросился у него прогуляться с Каракатицей по Кайону. Спустившись по трапу на причал, он осмотрелся, раздумывая, куда бы пойти.
– Этот город кишит людьми двадцать четыре часа в сутки. По субботам здесь проходит шумная ярмарка вдоль берега. Видишь, за молом продают груды рыбы, черепах, ламантинов, лангустов. Можно купить вяленое мясо, бычьи шкуры, овощи и птицу. Чуть подальше торгуют серебряной и золотой посудой, инкрустированной мебелью, не говоря уже про парчу, церковную утварь и рабов, – пояснил Каракатица Даге, – Предлагаю начать с рынка. Получишь массу впечатлений, обещаю.
Смешавшись с толпившимися колонистами в шляпах с широкими полями, полуголыми рабами и индейцами, оборванными пиратами и богатыми горожанами, одетыми по последней парижской моде, они оказались у невольничьего рынка. Все вокруг поражало воображение. Продавцы рабов на разные голоса хвалили товар. Покупатели ощупывали мышцы несчастных, рассматривали зубы, торговались за каждый пиастр. Дага потерянно озирался по сторонам. Внезапно его внимание привлек умоляющий взгляд молоденькой рабыни.
– Боже, какая несправедливость! Люди продаются наравне с попугаями, – удрученно прошептал он, – Какой жестокий век!
– Хватит слюни пускать, – буркнул внутренний голос, – У нас думаешь по-другому? Также, только завернуто в красивую бумажку.
– У кого, у нас?
– В твоей прошлой жизни.
Встряхнув головой, Дага в сердцах зашагал прочь. Каракатица затерялся в толпе. На шумной улочке, где раздавались крики торговцев и ругань подвыпивших матросов, он увидел низкорослого толстяка с анкерком под мышкой. Его засаленный зеленый камзол, два пистолета и длинная кривая сабля за широким кожаным поясом, сбитая набок синяя треуголка, выдавали в нем пирата. Пошатываясь, толстяк семенил навстречу.
– Стой, собака! Выпей со мной. Не выпьешь, изрублю на куски, – пьяно икая, произнес незнакомец, обращаясь к Даге.
– Ступай с Богом. Мне не хочется пить, – ответил Дага, пытаясь обойти корсара.
– Брезгуешь, скотина? – заорал пират, выхватывая саблю.
Не дожидаясь, пока его изрубят на куски, Дага ловко увернулся и сильным ударом в челюсть отправил толстяка в глубокий нокаут. Бочонок и сабля отлетели в сторону.
– Наглец, – проворчал он, забирая оружие пирата, – К черту городишко, возвращаюсь домой. Сыт по горло впечатлениями.
Когда Дага поднялся на борт «Королевы Анны», на палубе увидел Дракона, обсуждавшего что-то с Атиллом.
– Как прогулка? Присмотрел красавицу? – весело спросил боцман, хлопая Дагу по плечу.
– Красавиц не встретил, но один придурок испортил всю обедню. Грозился изрубить в куски, если не выпью с ним. Пришлось дать в нюх, – угрюмо ответил Дага.
– Постой, постой, он такой маленький и толстый, в зеленом камзоле? – поинтересовался Дракон.
– Ну, да.
– Дьявол!
61
Бригантина – быстроходное морское парусное двухмачтовое судно с прямыми парусами на передней мачте ( фок-мачте) и косыми на задней (грот-мачте)..
– Да, ладно вам. Так получилось. Что с оружием-то делать? – удрученно спросил Дага.
– Оно твое, добыто в бою. Сабля и пистолеты Билли отменные. Не раз слышал, как он хвалился ими, – засмеялся Дракон, – Основные дела сделали? Сделали. Можем свалить в таверну, а французы с Мытарем побудут на борту.
– Почему стоим?– воскликнул Атилл, – Чем раньше нальют, тем больше выпьем. Кто как хочет, а я уже побежал за своей кружкой рома.
– Угомонись, сойдем на берег, и все кружки будут твои, – буркнул Каракатица, и веселая компания во главе с Драконом шагала к таверне «Зуб акулы», находившейся в трехстах метрах от портовых ворот за молом.
– Эту таверну держит бывший пират Одноглазый Смит. Поднакопил деньжат и открыл свое дело с благословления губернатора. Недавно женился на итальянке Джинне. Черноокая молодица приятной наружности, с пышными формами, была лучшей в борделе мадам Эльзы. Теперь ее не узнать. Успела родить сына Смиту, что и говорить, стала настоящей матроной, – неторопливо рассказывал Дракон Даге, – Ей помогают две служанки. По одной, ее зовут Маргарита, сохнет Атилл.
– Хватит ржать, подумаешь, улыбнулся ей да погладил по корме, – разозлился боцман, – Умеешь ты, Дракон, плюнуть по-дружески в мою кружку рома.
Незлобно переругиваясь, компания подошла к таверне «Зуб акулы», оказавшейся добротным, двухэтажным каменным зданием с небольшими окнами. Дага, открыв массивные деревянные двери, обитые кованым железом, шагнул внутрь и оказался в просторном прохладном помещении, пропитанном густым табачным дымом, запахами жареного мяса, терпких специй и рома. Одноглазый Смит, полноватый мужчина средних лет, увидев Дракона, раскрыл объятия и шагнул навстречу.
– Какими судьбами? – рассмеялся он, обнимая капитана, – Как успехи в морском разбое? Тут слух пронесся, будто тебя выкинули с «Шалуньи». Это правда? Давай садись за стол у стойки и рассказывай, пока Джинна приготовит закусь. Свинина под соусом у нее превосходна.
– Смит, старый пират, я рад тебя видеть. От предателей с «Шалуньи» сам ушел с друзьями. Ты же знаешь, Дракон нигде не пропадет. Вот разжился прекрасным люггером в Сан-Хуане. Испанцы не хотели отдавать, но мы уговорили. Хочу набрать команду да продать партию кофе, – отозвался Дракон, – Помоги подыскать хороших ребят.
– Как же ты захватил посудину в Сан-Хуане? – удивленно воскликнул Смит, – Там же крепость, бастионы, солдаты. Это невероятно!
– Смелость города берет. Пришел и взял без единого выстрела, – рассмеялся Дракон, – Скажи-ка своим девочкам, пусть тащат рому остудить внутренний жар. Видишь, Атилл уже догорает.