«Время, назад!» и другие невероятные рассказы
Шрифт:
– Бедненький малыш… ты же у нас бедненький, да?
В самую точку. Я был на мели – ни гроша, банкрот и так далее. Проще говоря, мучился от острой денежной недостаточности.
Наигравшись с цепочкой, я стал шарить у старика по карманам. Надежды оправдались – я наскреб кое-какую мелочь, но этот тип вознамерился ее отобрать. Завязалась потасовка, деньжата высыпались из моей ладошки и зазвенели по полу.
– Ай-ай, какой негодник! – воскликнул жадный старик и аккуратно усадил меня на диван, после чего дождался бармена и стал вместе с ним подбирать монетки.
Я
Она усадила меня к себе на колени. С этим я смирился, но продолжал тыкать пальцем в сторону телефона.
– Что такое, малыш? Ой, какой же ты красивенький! Чмоки?
Спорить я не стал – чмоки так чмоки – и поцеловал ее, а целоваться я умею, так что милашка едва не свалилась с дивана. Кажется, она слегка оторопела. Ну да ладно. Я все показывал на телефон; прошло некоторое время, и она поняла, чего я добиваюсь. Подошел жадина и навис над нами с похабной ухмылкой, но в тот момент мы с милашкой не питали интереса к подтухшей козлятине.
– Как вижу, мисс, вы ему понравились, – сказал старик.
– Да, – уклончиво ответила моя спасительница. – По-моему, он чего-то хочет.
– Телефон, – сказал я, не рискнув вдаваться в детали.
– Ой, он разговаривает! Выходит, ты знаешь некоторые слова? – улыбнулась она мне. – Какой хороший! Но тебе нельзя давать телефонную трубку, ты еще слишком мал.
– Угу, – сказал я, – тогда чмоки.
Милашка застеснялась, поспешила встать, отнесла меня к телефону и даже придержала трубку. Извернувшись, я сумел поставить ноги на сиденье, после чего замахал руками и завопил:
– Кыш!
Ничего не понимая, милашка выскочила из будки. Я попробовал задвинуть дверь и не смог, но за дверью приплясывал старик: он горел желанием помочь, и дверь наконец задвинулась без моего участия.
– Ох, как бы он там не поранился, – запереживала милашка, но было уже поздно: вооружившись трубкой, я сунул в автомат пятицентовик и стал лихорадочно набирать номер, в то время как пальцы изгибались под самыми произвольными углами. Старик с милашкой пялились на меня во все глаза, поэтому я, дозвонившись до Билли, постарался говорить как можно тише:
– Алё, Билли, это Джерри…
– Какой еще Джерри?
– Кэссиди! – сказал я. – Мы с тобой знакомы. У нас сегодня свидание.
– Ну да, свидание. Но я знаю голос Джерри, и он не похож на твой. Поэтому извини, но сейчас я занята.
– Погоди! У меня… горло разболелось! Это я, честно! И у меня тут ситуация!
– А когда у тебя не ситуация? Стой… Тебя же не поколотили, нет?
– Нет, не поколотили, но мне страшно нужна помощь! Билли, милая, это вопрос жизни и смерти!
– Ох, Джерри! Ну конечно я помогу! Ты где?
Я продиктовал ей адрес бара.
– Приезжай, как только сможешь. Найдешь здесь меня… то есть не меня, а младенца. Забери его и вызови такси.
– Ну а ты-то где? И что там за младенец?
– Позже объясню. А сейчас ноги в руки и дуй, куда сказано.
Старик открыл дверь. Я повесил трубку и выдал правый хук ему в челюсть, но этот субчик решил, что я играюсь.
– Нет, вы гляньте, какой умненький! Прикидывается, что умеет звонить по телефону! Думаю, мисс, нам с вами надо выпить за его здоровье.
– Ну что ж, я не против. – Она взяла меня на руки, и я не возражал, хотя понятия не имел, как быть дальше. Поэтому сидел у нее на коленках, пока старик поил ее всякими напитками, и каждый раз, когда старикан спрашивал милашку, не договориться ли им о свидании, я поднимал крик, и вскоре он стал испытывать ко мне некоторую неприязнь. Интересно, с чего бы?
3. Шаловливые ручонки
Когда явилась Билли – нахальная модница с блестящими кудряшками до плеч, да и все остальное тоже при ней, – я уже боялся, что старик затискает меня до смерти. Поэтому, едва она вошла в бар, я стал орать как резаный, пинаться и размахивать руками.
Билли сделала удивленное лицо, но вопросов задавать не стала. Старик смотрел, как она подплывает к нашему столику, а потом спросил:
– Не ваше ли это дитя, мадам?
– Ма-а-а-ма-а-а! – взвыл я, заметив, что Билли растерялась. Ясное дело, она не могла сообразить, в чем подвох. От вытья в горле у меня совсем пересохло, но Билли наконец кивнула и взяла меня на руки, после чего стала озираться в поисках сержанта Кэссиди (то есть меня), но сержант Кэссиди (то есть я) на тот момент был в штатском – если, конечно, трикотажные ползунки считаются за штатское.
Я не рискнул подать голос, но надеялся, что Билли помнит наш телефонный разговор. Оказалось, она не забыла: вынесла меня на улицу и поймала такси.
– Куда вам, мисс?
– В Гарден! – пропищал я.
Водитель не заметил, от кого исходили эти слова, но Билли заметила. Она вылупилась на меня, до предела распахнув глаза.
– Спокойно, милая, – сказал я, – держи себя в руках. Случилось кое-что страшное.
– О-хо-хо, – прошептала она, – страшное. Это точно. Я сошла с ума. У-у-у!
Билли изменилась в лице и зажмурилась. На мгновение мне показалось, что она в обмороке, да и сам я едва не лишился чувств, потому что знать не знал, каким образом младенцы оказывают первую помощь, да еще и в такси.
– Билли! – квакнул я. – Гу-га-гу! Очнись! Это я, Джерри! Не вздумай отключиться!
– Н-но… – Она истерически захихикала, и я понял, что с ней все нормально. – О господи! Ты, несомненно, карлик. Но притворяешься, что ты Джерри.
Я до упора запрокинул голову, чтобы видеть ее лицо. Мои глаза, как и прежде, фокусировались с огромным трудом; я был зол; я оставил любые надежды; и еще меня подташнивало. Да что я рассказываю, вы сами тоже были младенцами и помните, каково это. Вот только мне было в два раза хуже.