Время небытия
Шрифт:
– Давно ждешь меня?
– Да, – улыбнулся он. – Обычно люди заканчивают рабочий день в семь вечера, а сейчас на часах почти десять. Но я так рад тебя видеть, что уже не помню, как провел в ожидании эти часы.
– Ты поедешь со мной ужинать?
– Да, конечно, – кивнул он, и повел ее к припаркованному неподалеку авто.
За ужином он внимательно изучал ее лицо. Потом, решившись, протянул ей небольшой конверт.
– Я хочу сделать тебе небольшой сюрприз, – наконец сказал он. – Надеюсь, ты не будешь против.
В конверте лежали два билета в Рим.
– Конечно же, я не против!
– Через три часа, – улыбнулся он, – заедем за твоим паспортом и сразу поедем в аэропорт.
В самолете Анна крепко спала, свернувшись на сиденье, а утром они направились гулять по старинным римским улочкам.
– Я так давно не была в Риме, – восторженно говорила Анна, – а теперь приехала в этот вечный город, как мне кажется, очень вовремя. Почему ты решил привезти меня сюда, Себ?
– Тебе опять чудятся заговоры на крови? – улыбался он вместо ответа, и они шли дальше, вдоль по виа Венето, сквозь толпы восторженных туристов, по пути сворачивая в узкие улочки, чтобы окунуть руку в древний фонтан, возвышавшийся за углом, или зайти в случайно попавшуюся им на пути католическую церковь и вдыхать священную тишину, или войти под своды Пантеона и всей кожей ощущать течение истории, ощущать на своем лице ласковые лучи солнца, проникающие сквозь купол. Рим был пропитан духом самого времени, и ни благозвучный северный диалект, ни туристы, непрестанно выражающие восторг от окружающего их великолепия, не могли поколебать его спокойствие в вечности.
Вечером они ужинали в ресторане напротив Колизея. Анна задумчиво разглядывала руины, пострадавшие от времени, но все также гордо стремящиеся к бездонному небу.
– Время утекает безвозвратно, – повторяла она слова, сказанные ею однажды в Мексике, – есть ли свидетели могущества империи, тех времен, когда Колизей еще был ареной для сражений, а не молчаливым памятником ушедших эпох?
– Я не встречал таких, – качал головой Себастьян. – Но думаю, они еще существуют на земле. Мы не можем их почувствовать, потому что мы для них слишком молоды, и они надежно прячут от нас свои мысли и сам факт своего существования.
– А тот древний вампир, обративший вас обоих?
– Робеспьер? – усмехался Себастьян. – Нет, ему было не больше трехсот лет, когда мы встретились. Он слишком молод для страниц этой истории.
Они вышли на улицу после ужина.
– Пойдем, – увлекал ее за собой вампир, – прогуляемся в одиночестве по Колизею.
Они зашли внутрь огромного атриума, где они были в полном одиночестве.
– Как тихо. – сказала Анна. – И камни молчат. – Она гладила ладонью древние камни, помнившие историю двух тысячелетий, в надежде, что они откроют ей свои тайны. Но камни хранили безмолвие.
– Ты всегда хочешь проникнуть в суть вещей, – тихо сказал Себастьян, обнимая ее и ведя наверх, на самый верхний уровень.
– Разве доступ туда не закрыт? – удивлялась Анна.
– Только не для нас, – загадочно улыбался вампир.
Они вышли наверх, и у Анны захватило дух от открывшейся перед ней панорамы. Прямо под ногами простирался Рим, соборы возвышались на холмах в своем молчаливом великолепии, каменные крыши соперничали по высоте с вечнозелеными кронами вековых деревьев, огни фонарей подсвечивали
– Тебе здесь нравится? – спросил Себастьян.
Анна кивнула, не в силах вымолвить ни слова от волнения, охватившего ее. Как никогда, она чувствовала, что хочет стать частью истории мира, шагать сквозь века, быть современником всех потрясений и переворотов.
– Я так хочу стать бессмертной, – наконец вымолвила она. – Я хочу быть частью истории.
Себастьян кивнул. – Давай переедем в Париж. Там я постоянно буду рядом с тобой и смогу завершить твое превращение.
Анна внимательно смотрела на него, обдумывая его предложение.
– Ты ведь давно это придумал? – спросила она. – И давно все решил? Почему ты хочешь увезти меня с собой?
Себастьян смотрел в ее глаза. Он обнимал ее, и их теплое дыхание перемешивалось в прохладном воздухе ночи.
– Потому что я люблю тебя, – наконец ответил он. И почувствовал огромное облегчение, наконец вымолвив признание.
Анна опустила глаза. – Себастьян… – вздохнула она. – Конечно же, я готова поехать с тобой в Париж. Но взамен ты должен обещать мне, что будешь пить мою кровь. Я чувствую, что я переполнена, мой разум взрывается от ярких образов, которые показывает мне твоя сущность, она меняет меня, мое тело и мой мозг, но ты должен пить мою кровь. Сделай же это, и я смогу полюбить тебя.
Пальцы Себастьяна спустились к ее шее, поглаживая тонкую кожу. Его взволновало собственное признание, кончики пальцев слегка подрагивали, он не решался начать. Анна зарылась лицом в его рубашку и ждала.
Себастьян склонился к ее шее и поцеловал ее. Потом осторожно прокусил клыками кожу и вену под ней – и мир снова взорвался для Анны миллиардами ярких красок, увлекая за собой в пустоту вечности. Ее кровь перетекала в вампира, опустошая ее смертное тело, унося с собой остатки воли. Пока он пил кровь, он был ее господином, подчиняя себе, а взамен даря невыносимое наслаждение. Она тихо застонала, не приходя в себя, и взяла в руки его запястье. Они пили кровь друг друга, медленно, нежно, чтобы не причинить боли, страстно, чувствуя, как их души сливаются в едином порыве, замирая в мгновении вечности. Себастьян остановился, поднял лицо девушки и заглянул в ее глаза.
– Ты этого хотела?
– Да. – прошептала Анна.
Так они простояли, сжимая друг друга в объятьях, до самого рассвета.
***
На следующий день они вернулись в Москву. Себастьян улетал обратно в Париж, подготовить свой дом к приезду девушки и увезти ее с собой через неделю. Анна ждала путешествия и боялась его, боялась уезжать далеко от того города, где она встретила Александра.
– Себастьян, – вздыхала она, собирая вещи, – знаешь ли ты о моих сомнениях, чувствуешь ли, что он до сих пор живет в моем сердце? Помоги мне забыть его образ, обратить свой взор в будущее и быть счастливой рядом с тобой. Пусть это будет путешествие в одну сторону, пусть мне не придется возвращаться домой в сопровождении одних лишь разбитых надежд.