Время невиноватых
Шрифт:
Чудовищное преступление в Челябинском танковом училище, где от жестоких побоев и гестаповских пыток курсант Андрей Сычев потерял ноги и половые органы. Палача — сержанта Сивякова выгораживают мама с папой и друзья-товарищи: он и добрый был, и животных любил. Только из двух техникумов выгнали этого замечательного мальчика, где он отбирал стипендии у неместных учащихся. Но если Сивяков такой хороший, и училище хорошее, то кто «обстругал» несчастного парня наполовину? И опять хор голосов обвиняет несчастного Андрея Сычева в том, что он сам превратил себя в половину человека, чтобы… уклониться от службы. Говорят это справные розовощекие солдатики, нетрудно догадаться,
Встает вопрос: а что делать? Да хотя бы остановиться и оглянуться!
Если неизвестный ранее терроризм вырос в привычное явление, а мы отказываемся от смертной казни, то правильно ли это? Если средний срок за убийство — восемь с половиной лет, то адекватно ли преступление и наказание? Если за хищение ста пятидесяти миллионов долларов виновный отбывает четыре года, а за кражу двух кур и нескольких консервных банок — шесть, то справедливо ли правосудие?
Если к ответственности привлекается только один преступник из трех, рэкет является не исключением из правил, а как раз правилом, организованная преступность крепнет, а закон о борьбе с ней не принимается, то верна ли уголовная политика? И такой ли уж замечательный показатель — снижение возбужденных уголовных дел и арестов на фоне разгула криминальной вакханалии? Если совершить преступление легко, а попасть за него в тюрьму трудно, то хорош ли новый УПК? Если на своей территории при огромном численном перевесе армия, внутренние войска и подразделения милиции (которым вообще нечего делать на войне) десять лет не могут покончить с горсткой бандитов в Чечне, то что будет, если, упаси Бог, нагрянут регулярные армии НАТО, имеющие авиацию, артиллерию, космическую разведку, флот и мощные тылы? Или не столь оснащенные, но многочисленные войска Китая, Монголии, Занзибара или других супостатов?
Постановка проблемы предполагает ее разрешение, а замалчивание — верный признак неблагополучия: загнанная вглубь болезнь сама не пройдет. Хотя доктора, скрывающие неприятную правду, бывают в большом почете. До поры, конечно… Невиноватые руководители различных уровней ссылаются на отсутствие хороших и правильных законов, из-за чего они не могут проявить свой дар управленцев и природную гениальность. Но тогда надо их отправить в отставку, до тех пор, пока столь замечательные законы будут приняты!
Кстати, абсолютизация законов столь же характерна для нашего общества, сколь и их неисполнение. В СССР развитие страны определяли внезаконные постановления ЦК КПСС, сейчас наплодили столько законов, что разобраться в них невозможно, да и исполнять их никто не собирается. К тому же, они все нелигитимны! Посмотрите в зал Госдумы, когда идет голосование даже по важнейшим вопросам: если 60–80 депутатов присутствуют в зале, то это уже хорошо. Кворума нет, работать нельзя. А спикер объявляет: «за» — 350! Если это не фальсификация и не должностной подлог, то я не знаю, что это такое! Но виноватых нет.
А заинтересованные лица недавно всенародно объясняли: одни депутаты голосуют за других, и это нормально. И никто сквозь землю не провалился! Ведь избиратели выбрали конкретного Иванова, благодаря своим индивидуальным личностным и социальным качествам, благодаря сугубо индивидуальной программе он получил депутатский статус, зарплату и привилегии! Как же за него может голосовать Петров, выбранный другими избирателями за другие личные качества? И за что отсутствующий Иванов получает зарплату? Когда я работал следователем, то получение денежных средств за невыполненную работу
Так в «несовершенных» законах ли дело? Либо в моральном климате общества, правовой аномии, бездеятельности соответствующих руководителей и других подобных обстоятельствах, позволяющих виноватым чувствовать себя невиновными?
Нельзя помиловать
— Данил Аркадьевич, вы ведь неслучайно вошли в состав Ростовской комиссии по помилованию?
— Комиссия по помилованию при Президенте РФ, возглавляемая писателем Анатолием Приставкиным, работала много лет и, особенно, в последнее время выступала не как комиссия по помилованию, а, по выражению Анатолия Игнатьевича, в роли органа, исправляющего ошибки карательного правосудия. Свою задачу она видела в том, чтобы миловать всех, кто осужден государством. Такой подход исходит из оценок 1937 года: государство — зло, а люди, которые от него «пострадали», — «жертвы». Хотя применительно к сегодняшним реалиям и к современным уголовным преступникам это совершенно не так.
— А какова ваша позиция в вопросах помилования?
— По моему убеждению, комиссия не должна миловать всех подряд. Во многих странах мира и в СССР помилование даровалось 4–6 % от числа обратившихся. Между тем, ранее действовавшая комиссия помиловала почти три тысячи убийц, более двух тысяч преступников, причинивших тяжкий вред здоровью, 2,5 тысячи грабителей и разбойников, даже 18 похитителей людей и 14 бандитов. Это издевательство над правосудием и плевок в лицо потерпевшим, их родственникам, оперативным работникам, прокурорам и судьям, которые с большим трудом затолкали отпетых негодяев в места лишения свободы.
— Тогда кого же должна миловать комиссия?
— Кто осужден явно несправедливо. Конкретный случай: человек украл двух гусей, до этого был условно судим. Его осуждают к четырем годам лишения свободы. Если говорить о социальной справедливости, то бывший министр юстиции РФ Ковалев осужден к 9 годам лишения свободы условно, небезызвестный Козленок, расхитивший 180 миллионов долларов, — к 4 годам реально. И этот, за двух гусей, тоже «парится» 4 года. В этом я вижу несправедливость, и в эту ситуацию надо вмешиваться.
Можно, в принципе, миловать людей, совершивших и тяжкие преступления, но при наличии исключительных обстоятельств.
— Например?
— Убийца, отбывший 8 лет из назначенного 12-летнего срока, при пожаре в колонии, рискуя жизнью, спас сотрудников колонии, материальные ценнности, обгорел, получил инвалидность — его можно помиловать. Такая моя концепция помилования.
— К кому мы должны проявлять милосердие?
— С религиозной точки зрения — ко всем. С человеческой — к потерпевшим, их родственникам. О них никто не думает.
— Когда Приставкин говорит об исправлении ошибок карательных органов, он, скорее, имеет в виду другую сторону медали.
— Приставкина никто не уполномачивал исправлять явные или мнимые ошибки судов. Он не специалист и не способен определить — ошибка это или нет. К тому же, суды вовсе не «карательные» органы: это терминология 30—40-х годов. И их ошибки исправляются в определенном законом порядке судебного контроля и прокурорского надзора. У помилования — совершенно иной механизм, задачи и цели.