Время орка
Шрифт:
Эдуард отстранённо наблюдал за этой сценой, как за театром марионеток. Ему были безразличны и судьба сегодняшнего пайка, и судьба двоих этих людей, казалось, соревнующихся в глупости, и, если на то пошло, его собственная судьба тоже. Он никак не мог прогнать из памяти глаза Хэнка, мерцающие мёртвым огнём, и голос, промораживающий до самых костей. Голос, предрекающий страшное будущее…
Наконец, справившись с собой, Эдуард поднялся, взял кирку и пошёл в тупик штрека. Как обычно, он надеялся, что добрый труд поможет ему справиться с
Скоро к нему присоединился Уолтер. Татуированный пинками загнал его туда, оставив себе погрузку руды в вагонетку, самую простую работу.
Новый штрек был широким. Гораздо больше того, в котором они работали с Хэнком. Взрослый мужчина мог расставить здесь руки и не дотянуться до противоположных стен.
— Как тебя зовут, парень? — осведомился Уолт, ударяя киркой.
— Эд, — коротко ответил юноша.
— За что ты здесь, Эд? Ты не похож на этих. — Он презрительно кивнул в сторону орудующего лопатой южанина.
— Да ни за что особенно, — буркнул Эдуард. Сейчас ему ни с кем не хотелось говорить, а уж тем более — знакомиться.
— Вот и я, — вздохнул Уолтер, но Эдуарду его интонация почему-то показалась неискренней.
Остаток дня работали молча. Изредка южанин недовольно ворчал, что надо крошить руду мельче. Крупные глыбы тяжело было поднимать в вагонетку. Этот каторжанин производил впечатление грубого, злобного и недалёкого человека. Хэнк предупреждал Эдуарда о подобных типах, советуя держаться от них подальше.
На этот раз, когда светоч погас, вагонетка была наполнена породой до краев. Работать втроём, даже в такой компании, оказалось значительно легче, чем тянуть на себе старого Хэнка, но, когда Эдуард засыпал, устроившись на связке опорных балок, он чувствовал лишь тревогу и гнев. Гнев на отца, за грехи которого он попал сюда. Гнев на Хэнка — что тот оставил его. Гнев на охранников и сокамерников. Но более всего Эдуард сердился на самого себя, на свою неспособность что-либо изменить.
Вдруг он услышал в темноте нечто. Призрачное эхо звука не громче мышиного шага. Почувствовал еле заметное колебание воздуха. Эдуард было решил, что это снова забавляются предвестники его крепчающего сумасшествия. Быть может, в этот раз он окончательно свихнётся, поставив таким образом жирную точку в той безнадёжной драме, в которую превратилась теперь его жизнь? Однако безумие не спешило. В тоннеле послышались какая-то вполне реальная возня, сопение и сдавленная ругань.
— Эй, что там происходит? — спросил Эдуард, с которого мгновенно слетели остатки сна.
Вместо ответа из темноты раздался приглушённый, булькающий стон, и Эдуарда прошиб ледяной озноб, налетевший на него, как дыхание зимы. В тоннеле кто-то умер. Он словно почувствовал это своим нутром.
— Уолтер? — позвал он, но пустота впереди него внезапно превратилась в сильные, горячие руки. Они схватили его, повалив на балки, а в горло уткнулась острая холодная сталь, пресекая любые попытки
— Уолтер не ответит, — произнесла тьма голосом татуированного заключённого. — А теперь скажи мне, Эд… или Эдуард, кто ты такой и зачем к тебе подослали лунного брата?
— Лунного брата? Я не…
— Ты плохо меня расслышал, Эдуард?
Стальное жало стало медленно погружаться в шею, и юноше понадобилось всё своё самообладание, чтобы не запаниковать.
— Я — Эдуард. Эдуард Колдридж.
Острие прекратило своё смертоносное движение.
— Колдридж? — В голосе южанина звучало лёгкое удивление. — В смысле тот самый Колдридж?
— Тот самый, — нехотя подтвердил Эдуард. Испуг в нём стремительно превращался в ярость.
— Солисово пекло!
Заточка исчезла, оставив на горле Эдуарда неглубокую, но болезненную ранку. Когда южанин ослабил хватку, юноша с силой оттолкнул его и запоздало вскинул руки, обороняясь. Подчинившееся инстинктам тело сделало это самостоятельно, не слушая того, что говорил ему разум.
— Да не нервничай ты так, — насмешливо успокоил его сокамерник. — Твоё сердце колотится так громко, что на нас сейчас свод обрушится.
— Ты… — Эдуард попытался взять себя в руки. — Ты сказал что-то про «лунного брата»?
— Ага. Звать Уолтом, если это его настоящее имя, в чём я, мать твою, очень сильно сомневаюсь. Интересовался, как тебя зовут, помнишь?
— Уолтер?
— Ну да, воспитанный такой, приветливый, дружелюбный парень. Крался к тебе в темноте с киркой в руках.
— С киркой? Зачем?
Эдуард не знал, верить ли тому, что он слышит.
— Ты что, совсем тупой, лордёныш? Чтобы кудри твои расчесать золотые. Если к тебе ночью крадётся лунный брат, ты можешь быть уверен, что он не дорогу к корчме хочет у тебя спросить.
— Почему ты называешь его так? Кто такие «лунные братья»?
— Разрази меня понос, ты и этого не знаешь? Чему вас там учат на Востоке? Ну а о Самоцветных островах-то ты хоть слышал?
Эдуарду не понравилось, как он отозвался о Востоке. Это была его родина, владения дома Колдриджей. Владения его отца. Во всяком случае, так было раньше.
— О них слышал, — вспоминая рассказы Хэнка, буркнул Эдуард. Он никогда не был там, но иногда ему казалось, что улицы Сан-Тара известны ему так же хорошо, как родной Варган.
— Так вот, есть там такие парни. За умеренную плату отправляют людей к лунному богу…
— Лунному богу?
— Ну да, они ему поклоняются. Двуликий, и эти парни ему под стать… Те ещё праведники.
— Ты убил его?
— Ещё как убил, и сделал бы это снова.
— Почему я должен тебе верить? Я даже не знаю, как тебя зовут и за что ты здесь! Может, ты просто убийца? Зачем тебе вообще спасать меня?
— А как ты думаешь, кто был бы следующим? Или ты считаешь, что лунное братство свидетелей оставляет? Повезло еще, что этот кусок дерьма решил начать именно с тебя!