Время орка

Гарин Дмитрий

Достигнув плетёной изгороди, Ош перебрался через неё и, прокравшись вдоль бревенчатой стены одного из деревенских зданий, оказался у центрального двора. Участившееся биение его необычного сердца отдавалось в ушах. Что делает он здесь? Зачем он это делает? Времени на то, чтобы ответить на эти вопросы, не было. Ош приготовился одним рывком преодолеть двор, но стоило ему показаться из-за дома, как где-то рядом надрывно залаял пёс.

— Да когда ж ты уже издохнешь, разбойник? — заревел мужской голос.

Ош спрятался обратно за бревенчатую стену

как раз вовремя. Дверь одного из домов отворилась, и орк увидел в тусклом свете рослую фигуру. Человек подошёл к чёрному псу, прикованному цепью во дворе, и от всей души дал ему пинка. Животное жалобно заскулило и поторопилось скрыться в конуре. Удовлетворённый, по-видимому, таким результатом, селянин скрылся обратно в дом.

Осторожно ступая по дощатому настилу, Ош подошёл к двери сарая и тут же выругался про себя самыми дрянными словами, которые орки только смогли позаимствовать у людей. На двери висел огромный стальной замок, убивавший всякую надежду проникнуть внутрь. Почему он не подумал об этом раньше? Разумеется, они заперли дверь.

Коря себя за глупость, Ош изучал дверь и запор только для того, чтобы убедиться в абсолютной их неприступности. Увлёкшись этим занятием, он чуть было не проворонил человека, направлявшегося к сараю. Услышав его раньше, чем увидев, Ош скользнул за угол, лихорадочно сжимая копьё.

«Как странно, — подумал, немного успокоившись, орк, — что человек здесь делает так поздно? Один, да ещё и без факела».

Ош выглянул за угол и увидел, как селянин подошёл к двери и, стараясь не шуметь, тихо отпер замок. Скорее толстый, чем крепкий, он странно и неприятно ухмылялся в сгущавшейся вокруг тьме.

«Мак», — вспомнил Ош его имя, когда мужчина исчез в тёмном проёме, прикрыв за собой дверь. Тут же послышалась какая-то глухая возня.

Когда Ош рванулся к двери и влетел внутрь, всё уже было кончено. Во тьме амбара он сразу увидел Мака. Толстяк стоял на коленях со спущенными штанами, а вокруг его толстой шеи обвивалось что-то тёмное и живое. Из-за огромного и безнадёжно мёртвого тела на Оша смотрели блестящие глаза, и в глазах этих не читалось ничего хорошего.

— Я — Ош, — сказал Ош, положив заострённую палку-копьё на пол. Это был знак дружелюбия, понятный любому орку. Врагу обычно не называли своего имени. С врагом говорили на языке железа и крови.

Пауза затянулась, и Ош начал сомневаться, стоило ли ему вообще приходить сюда.

— Зора, — ответил из темноты амбара низкий голос, и Ош с лёгким удивлением понял, что это женщина.

«Ну конечно, женщина», — подумал он, коря себя за глупость в очередной раз. Это объясняло и небольшой рост, и спущенные штаны селянина, позарившегося на диковинку.

Мускулистые ноги Зоры, охватывавшие шею селянина, разжались, и толстое тело тихо осело на пол. Только тогда Ош увидел, что её связанные над головой руки притянуты верёвкой к толстым стропилам этого старого, но всё ещё прочного строения.

— Я помогу, — сказал Ош и, сняв с шеи нож, опасливо приблизился к новой знакомой.

Та ничего не ответила и терпеливо ждала, пока он перережет путы.

Руки Оша дрожали. В сарай почти не проникал лунный свет, и здесь было темно даже для орка. Как только Зора оказалась рядом, его окружил запах её тела. Разумеется, она была орком, а орки не пахнут цветами, но через грязь и пот его плоский нос уловил нечто такое, чего никогда ещё не чувствовал, и это нечто мгновенно спутало все его мысли.

— У меня всё было под контролем, — недовольно буркнула Зора, когда он закончил возиться с верёвками. Голос у неё был действительно неожиданно низкий и от этого даже немного забавный. Не церемонясь, она отпихнула Оша в сторону и подобрала с пола его примитивное копьё. — Ты безликий?

Ош кивнул. Скрывать это было бессмысленно.

— Пойдёшь со мной, — сказала она не терпящим возражений тоном и, прихрамывая, вышла на улицу. Ошу ничего не оставалось, кроме как молча последовать за ней.

Глава третья. Безликие

Как Мать-озеро начинается с крохотной одинокой снежинки, упавшей в горах, так и величие рождается в делах столь малых и незначительных, что мир их попросту не замечает. Способность разглядеть его именно тогда — есть истинная мудрость и прозорливость.

Каролина Тибальд. «Дневник памяти»

Уже совсем стемнело, когда они покидали деревню. Зловредный пёс, облаявший Оша, предпочёл помалкивать. То ли зловещий запах смерти, исходивший от беглецов, то ли гнев захмелевшего хозяина удержали его внутри ветхой конуры.

Несмотря на лёгкую хромоту из-за укуса железных челюстей, Зора шла неожиданно быстро и уверенно. По всему было видно, что она довольно хорошо знает эти места.

Ош позволил себе слегка улыбнуться, подумав о том, что теперь непонятно, кто кого спасает. Так или иначе, положение вещей его вполне устраивало, ведь им следовало убраться подальше, пока тело в амбаре не обнаружили. Ош надеялся, что это произойдёт только утром, а тогда они будут уже слишком далеко, чтобы разгневанные селяне могли нагнать их.

С тех пор как орки покинули деревню, Зора не проронила ни слова. Они не говорили о случившемся. Сначала Ош намеревался спросить, из какого она племени, но передумал, вспомнив, что не видел на лице своей новой знакомой никаких племенных цветов. Возможно, ему просто не удалось различить их в темноте, или они стёрлись, пока Зору избивали селяне. Впрочем, был и третий вариант. Она тоже могла быть безликой, но Ош не решался спросить Зору об этом так же просто, как это сделала она. Орки не знали чести, такта или достоинства, но в племени Оша всегда действовал молчаливый запрет. Безликость вообще не обсуждалась: как не принято было говорить о болезнях, людях или хищных зверях. Орки были суеверны и опасались накликать беду подобными речами.