Время падающих звезд
Шрифт:
— Это просто красивые камни, — ответила она расстроено, — углерод, не более того.
Сверкание камней быстро поставило меня на ноги. Углерод — алмазы и рубины! Создателям «Квиля» ничего не стоило производить подобные самоцветы под высоким давлением в вакууме. Ауль высыпала содержимое мешочка на стол. Это действительно были отшлифованные алмазы, некоторые размером с куриное яйцо. В это кучке были еще маленькие геометрические фигурки из блестящего матового металла, пирамидки, додекаэдры, кубики из чистого золота.
— Мне кажется, что камни украшают цветы, — сказала Ауль, когда она заметила мое удивление. — Потом мы соберем на лугу прекрасный
Ледяная струя воды не смогла бы так быстро разбудить меня. Я взвесил несколько самородков на ладони — передо мной лежало сказочное богатство. В мыслях я перевел граммы в деньги, рассчитал фантастические суммы. «Ауль, Звездочка, здесь лежит состояние. Мы богаты, немыслимо богаты…»
Ауль вопросительно посмотрела на меня, не поняла моего замечания.
— Я рада, что ты неравнодушен к камням. Снаружи, в лучах света они мерцают как звезды…
С дюжиной таких «звезд» на Земле мы были бы решили все финансовые проблемы. Какое счастье, именно сейчас столкнуться с таким богатством.
— Ауль, откуда у тебя камни и чистое золото?
— Камни и чистое золото находятся в шахты для отходов во входном шлюзе. Это отходы. Иногда я беру их оттуда. Роботы обрабатывают для меня камни и металл.
Я присел на скамейку. Отходы! Я больше не чувствовал боли. Словно моя заветная мечта осуществилась. «Звездочка, сколько еще там? Я с радостью сразу бы пошел бы туда и взглянул бы на это место…
— Когда мы соберем цветы, я покажу тебе это место. Там повсюду разбросано несколько центнеров металла и камней. Раньше эту штуку производили в лаборатории. С тех пор как маленькие обнаружили целые горы на Нептуне, они берут их оттуда, так быстрее.
У меня жужжало в голове. Я встал. Стол притягивал меня с магической силой. «Это пришлось вовремя, Ауль. Теперь рассказывай. Ты же говорила с Ме?"
Она кивнула. «Несколько часов назад. Он был очень дружелюбным.»
— Ну, и? Когда мы полетим обратно?
Ауль вдруг сделала серьезное лицо.
— Что случилось? Ты изложила ему нашу просьбу, не так ли?
Она обняла меня и с грустью произнесла: «Мы не вернемся на Землю, так не пойдет. Ты знаешь, как я была этому рада. Но если так говорит Ме…"
Я убрал ее руки. «Это что, шутка, Ауль?»
Подавлено она сообщила о своем пребывании на «Квиле». Конечно же, ее беседа с Ме снова велась по радио. Он чувствовал себя ответственным за Ауль и не мог ручаться за ее безопасность на Земле. И для меня было бы лучше, если бы я остался здесь. Опять мудрый, непогрешимый и бессмертный Ме. Достаточная причина для Ауль, чтобы согласиться со всем.
Золото и мерцающие камни враз стали не дороже, чем железяки или камни, которыми мостят улицы. Я снова почувствовал головную боль и у меня появилось сильное желание, подавить растущую во мне злобу.
— Значит он запретил тебе вернуться на твою родину, — сдержанно сказал я. Хорошо, это твоё дело, тебе с этим разбираться. Но как же я? Откуда у него право, притащить меня сюда и заточить? Почему я не могу вернуться обратно, если я этого хочу?
— Ты хочешь уйти от меня? — ошеломленно спросила она.
— Что значит — от тебя? Речь идет не об этом. Ты думаешь, я буду прозябать на этой серой луне? Ты соглашаешься с его аргументами, трясешься от почтения, когда слышишь его голос. Для ясности: Мне этот господин не нравится. Что он о себе думает? Он похищает нас с Земли, словно мы интересные зоологические явления. Но я человек, Homo sapiens, и ни какая-нибудь там ящерица
Ауль приложила палец к губам. «Пожалуйста, не надо», прошептала она, «здесь повсюду подслушивающие устройства и видеофоны. Он может видеть и слышать каждое наше слово…»
Услышав эту новость, я вошел в раж. «Это превосходно!» нарочно закричал я. «Прежде у меня не было возможности поболтать с этим полубогом. Он игнорирует меня с первых дней. Он должен наконец узнать, что я о нем думаю. То, что сделал твой Ме, на земле называют похищением людей, киднеппингом. Это пахнет тюрьмой. Разбойник, космический пират твой Ме, которого ты обожествляешь. Кто знает, что он замышляет. Возможно, он всего лишь спятивший ученый, который экспериментирует с нами, как с белыми мышами. Все возможно, он располагает и неограниченными техническими возможностями, а вместе с тем и властью. Пусть отец расскажет тебе, как действует власть, если ей злоупотребляют. Ему известны победоносные войны и резня его времени. Ме кажется тоже приходится по нраву роль Всемогущего. Тебе не кажется странным то, что он скрывается от нас? Никто в жизни не видел этого господина собственными глазами. А тут еще и сказочка о его якобы смертоносном сожжении на Белом карлике. И ты попадаешься на старый трюк, которым владели еще первобытные шаманы. Таким образом создается мистический ореол славы и послушных рабов. Возможно он ждет удобного случая чтобы, стереть всю Землю, испарить ее, как вы это называете. Он мог бы повлиять на земную атмосферу, чтобы превратить человечество в раболепных, управляемых на расстоянии чудовищ. Как трогательно, что он чувствует ответственность за тебя. Это вполне естественно, Ауль, с подопытными животными обращаются бережно.»
Чем больше я говорил, тем больше во мне рос экстаз, который заставил меня начисто забыть о предосторожности и такте. Перспектива остаться навсегда на шестом спутнике Юпитера показалась мне смертельным приговором, связывалась с захоронением.
Но не только разочарование было причиной моего волнения. Я чувствовал себя больным. К неистовой головной боли прибавились еще сильные судороги в области живота. Ауль оказалась права со своим предупреждением, мне следовало постепенно привыкать к твердой пище. Мое плохое самочувствие повысило мою раздраженность. Мне нужен был виновный, которого я смог бы обвинить; что было ближе, чем направить мое зло на незримого Сверхчеловека Ме? В конце концов, он поставил меня в такое положение.
Малышка никогда прежде не видела меня в таком состоянии. Она сидела на скамье, на ее бледном лице было выражение страха и ужаса. Это меня не тронуло — напротив, наконец я мог показать ей, что не смирился со всем безвольно. Мне уже давно была противна роль любовника поневоле. Я продолжил со злостью: «Ни одна цель не может быть такой возвышенной, такой великой, что прощает нечистые средства для ее воплощения — я однажды в это верил. Теперь я вижу, каким идиотом я был. Я был уверен, что с высшей цивилизацией должна быть связана и более глубокая, высшая гуманность. Здесь я научился лучшему.