Время падающих звезд
Шрифт:
Моё терпение лопнуло.
— К черту, — со злобой крикнул я, — ваша болтовня действует мне на нервы! Она бесцеремонна. Я хочу, наконец, знать, о чем идет речь. Отнеси меня обратно, Ауль, или прикажи им исчезнуть.
Я попытался встать, это было невозможно. Силовое поле держало меня мягко и крепко в своей постели.
— Псст, — сделала снова Ауль. Это должно быть было очень увлекательно, что они кричали друг другу. Было ясно видно и слышно, что обе группы не сошлись во мнении. Их голоса становились все громче и возбужденными, их жесты были угрожающими.
Наконец, Ауль тоже пресытилась воплями. Она приказала им молчать. Сию же секунду наступила тишина. Она повернулась ко мне: «Завязался научный спор, который можешь разрешить только ты. При просвечивании твоего тела в твоем желчном пузыре было обнаружено три белых отшлифованных камня. Они были причиной твоих болей и, пожалуй, также и твоего волнения. Теперь группа эмпириков в красном трико высказала мнение, что эти камни образовались вследствие неправильного питания, следовательно представляют собой чужеродные тела, которые должны быть удалены. Схоластики в розовых трико, напротив, придерживаются мнения, что люди вставляют такие камни искусственно, из тщеславия, чтобы украсить тело и изнутри тоже. Ты можешь прояснить это?»
Стало так тихо, что я слышал биение моего сердца.
Если бы я сам не был пациентом, я бы от души посмеялся над курьезной теорией розовых. Почечные камни в качестве украшения — еще несколько лет назад у меня были такие боли после вкуса бобов. Несомненно, камни должны были быть были причиной. От страшной угрозы предстоящей операции у меня на лбу выступил холодный пот. «Удалить чужеродные тела» — словно речь шла о занозе в пальце…
— Ты не знаешь? — спросила Ауль. — У тебя снова появились боли?
Мысль о том, что они могут вспороть мне живот и каким-либо образом заставить меня проглотить зонд, чтобы исследовать почки, заставила меня ужаснуться. Я решил, что не потерплю вмешательства, немного приподнялся с моей пустоты и грубо сказал: «Скажи красным, что они правы. Люди и вправду тщеславны, но не настолько глупы, чтобы еще украшать себя изнутри. Даже устрица не сделала бы что-нибудь в таком роде добровольно, несмотря на то, что ее жемчужина намного ценнее моих камней, которые состоят либо из извести, либо холестерина. Скажи им еще, что я хочу оставить камни, если хотите, из тщеславия. Никто не должен осмелиться приблизиться ко мне со скальпелем или шлангом…
Ауль была озадачена моими последними словами, какое-то мгновение посмотрела на меня удивленно. Затем она перевела мое объяснение. У ученых в красных трико мое объяснение вызвало одобряющее бормотание, в то время как роботы в розовых трико безмолвно и покорно кивали своими стеклянными шлемами. Несколько позже они опять начали болтать друг с другом. «Сейчас они уничтожат камни», сказала Ауль.
— Никогда! — закричал я. — Я буду царапаться и кусаться, если они подойдут ко мне слишком близко. Скажи им, пусть исчезнут. Я не позволю вспороть себе живот!
— Никто не будет вспарывать тебе живот. Я не понимаю твоей логики. Камни — причина твоих болей. Следовательно, причина должна быть
— Оставьте меня в покое, — простонал я, — я требую, чтобы уважали мою волю. Я свободный человек…
— Если ты так думаешь, значит ты не свободен, а являешься пленником своего страха», поучили меня. — Свобода основывается на разуме и на сознательно признанном понимании необходимости.
Об этом я где-то уже читал, подумал я и посмотрел на стекляшек. Ни у кого из них не было ни шприца ни скальпеля, напротив, все выглядело так, будто они потеряли ко мне всяческий интерес. Все двенадцать подошли к стене и окружили там что-то, что я не мог видеть. «Пойдем, Ауль…» Я безуспешно попытался выбраться из этой лежанки, и Ауль не думала о том, чтобы помочь мне.
— Пожалуйста, побудь хотя бы минутку спокойным, — укоризненно призывала она, — скоро это пройдет.
— Что скоро пройдет?
Она не ответила. От страха у меня лбу проступил пот. Они усыпят тебя какими-нибудь лучами, подумал я. Конечно, им не нужен скальпель, они режут лазером… Ауль улыбнулась мне ободряюще. Ее дружелюбное лицо заставило меня на мгновение забыть о моих заботах… Я, пожалуй, причинил ей боль моими планами побега. Угнать транспорт, она не могла себе этого представить.
— Звездочка, — прошептал я, — пожалуйста, отведи меня сейчас обратно, помоги мне выбраться отсюда. Я хочу еще раз поговорить с тобой обо всем. Поверь мне, я совсем не хотел обидеть тебя.
— Я это знаю, — ответила она, и несколько позже: — Теперь все в порядке, мы можем идти.
Она помогла мне выбраться. Встав на ноги, я немного покачивался.
— Что в порядке? — повторил я свой вопрос. — Почему стекляшки отказались от своего плана?
Она показала на лампы под потолком.
— Ты уже прооперирован. Они излучили камни или, если это тебе больше нравится, испарили. Теперь тебе нужны тишина и покой.
Она помогла мне одеть трико.
Привыкший к необычному, я прощупал свой живот. Никаких швов, никакого давления, никаких болей. Я с уважением посмотрел на ученых стекляшек, которые гуськом покидали помещение.
— Как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросила Ауль.
— Спасибо, сестра, — пошутил я, — как на седьмом небе. Жаль, что я никому не могу рассказать об этом методе проведения операций.
Я попросил у нее энергетическую таблетку.
— Потом, — сказала она.
Примирительно, я обнял ее за талию.
— Я большой осел, Ауль. У меня в объятиях самая красивая девушка во Вселенной, а я тебя так обидел. Забудь все, что я тебе наговорил.
По ее губам пробежала легкая улыбка. Когда я поцеловал ее, все, что еще волновало меня, стало незначительным.
XIV
Вообще, со мной все происходило так же, как с отцом Ауль. По настроению я порой склонялся к примирению с моим окружением, примирялся с неотвратимым либо меня пробирала тоска по дому, тоска по тысяче привычек, по мелочам в целом, взять хотя бы музыку, определенную еду, книгу или поход по магазинам.